Грейс шутку не оценила. Ноксу стало жаль ее; потом он задумался, а скольких ее шуток не понял. Пришел к выводу, что Грейс вообще ни разу не пошутила. И снова испытал острую жалость.
– Вы действительно думаете, что нам не выкарабкаться?
Джон решил, что сказано это под влиянием водки, и позволил себе ответить под влиянием пива:
– Я просто не хочу обольщаться. Из-под потревоженного валуна порой выползают мерзкие твари. Не волнуйтесь – это не американская поговорка, это из личного опыта.
Он поставил бокал, давая понять, что больше пива не хочет. Грейс прикончила вторую порцию водки и крякнула от удовольствия.
– Ну же, выбирайте, не тяните время, – сказал Нокс, дождавшись, пока взор ее затуманится.
– Девушка просто отошлет деньги родным. А завтра опять ноги раздвинет.
– Это уж как ей заблагорассудится.
– А какая сумма?
– Десять тысяч.
– Вы с ума сошли! Сколько же всего вы взяли?
– Гораздо больше.
Грейс уставилась на Нокса; ему казалось, прошло несколько минут. Сначала он смотрел ей в глаза, потом не выдержал, потом снова поднял взгляд.
– Пусть будет вон та! – Грейс указала на совсем юную девушку, сидевшую поодаль. Девушка неверно истолковала ее жест и, просияв, поднялась.
– Вы выбрали ее, потому что она самая молодая?
– Не совсем так. Дело не в возрасте.
Девушка уже стояла перед Ноксом, покачивая бедрами и зазывно улыбаясь.
– Вы хоть понимаете, чем я жертвую? – съязвил Джон.
– Чем бы вы ни жертвовали, жертвуйте наедине с этим созданием, подальше от посторонних глаз.
– Надеюсь, вы говорите о деньгах.
Однако у Грейс выработался иммунитет к Ноксовым остротам – явно тому способствовала водка.
Девица, очень гордая тем, что вайгожень предпочел именно ее, повела Нокса через холл, в уютную, хоть и скудно обставленную комнату. Внимание Джона привлекла кровать, но мечтал он только о сне. Отвлекшись от кровати, он увидел, что девушка успела раздеться догола – просто выскользнула из шелкового платья, упавшего к ее ногам. Маленькие, упругие грудки. Плоский, соблазнительный животик. Лет девятнадцать, максимум двадцать. Ни намека на стеснение. Улыбка женщины, уверенной в своей привлекательности. Нокс опустился на колени. Девушка неправильно его поняла и расставила ноги пошире. Он поднял платье, не спеша прикрыл наготу девушки, развернул ее спиной и застегнул пряжку. Сунул ей в руки пачку юаней. На правильном путунхуа сказал:
– Эти деньги ты должна потратить на свое будущее. Не вздумай промотать их. Поняла? Остальным ничего не говори. На свете полно разных занятий. В Китае сейчас много возможностей.
Приложился губами к ямке в основании шеи, вдохнул одуряющий запах.
Раздался стук, и дверь открылась.
– Он пришел, – сообщила Грейс.
Полдень
Чунминдао
Грейс успела договориться с водителем, которого в середине сентября нанимал Аллан Марквардт. Они с Ноксом уселись на центральное сиденье синего мини-вэна марки «Бьюик». Водитель, совсем молодой, чисто выбритый, просек ценность информации, которой обладал, ибо Грейс заплатила ему семьдесят пять долларов сразу и пообещала еще столько же, вдобавок к стандартной дневной ставке в сто долларов.
Водитель хорошо запомнил троих мужчин, двое из которых были чужестранцы. По описанию Грейс узнала Престона Суна и Аллана Марквардта, но терялась в догадках относительно третьего члена группы. Переговоры вел Сун. Марквардт сидел, уткнувшись в свой «Блэкберри».
– Вези нас по их маршруту. Прямо сейчас, – распорядилась Грейс.
– А как же наш уговор? – возразил водитель.
– Тут дело нечисто, – по-английски сказала Грейс Ноксу.
– Почему вы так решили?
– Потому что он напоминает мне об уговоре. Видно, боится, что нарушу.
Нокс подался вперед и сказал на путунхуа:
– Твоя матушка не узнает сыночка, если сыночек не выполнит своих обязательств по договору.
И откинулся на сиденье.
– Да там и смотреть-то не на что! – воскликнул водитель, выворачивая шею назад. – Вы будете разочарованы. Всё поля, поля, ничего больше.
– Но ты же помнишь, по каким дорогам вез этих людей, – с утвердительной интонацией произнесла Грейс.
– Да. Конечно, помню. Я ведь здесь вырос.
– Я тоже. Так что не пытайся меня облапошить.
– Клянусь, сестричка, там одни проселки. Ничего больше!
– Давай показывай, – отрезал Нокс.
Грейс оживилась.
– Слышите – проселки. План развития сельской местности.
В голосе была гордость, ощущение победы. Возможно, это говорила водка.
Грейс откинулась на подголовник, вздохнула и почти сразу отключилась. На губах ее играла легкая улыбка.
Не прошло и нескольких минут после выезда из города, как Грейс и Нокс оказались отброшены на два, а то и три столетия назад. Полуакровые участки земли, засеянные рисом, содержались в идеальном порядке и походили на лоскутное одеяло. Вдоль дорог тянулись ветхие домики. Ребятишки вели упрямых вьючных животных за кольца в носу или тащили за лапы живых кур.
– Где это мы? – спросила Грейс, открыв глаза.
– Эта дорога ведет к Чунъаньцунь, – отвечал водитель.
– Так мы едем к Чунъаньцунь?
– Вот именно, сестричка! Теперь я вижу – ты действительно выросла на этом острове! – Водитель свернул на обочину. – Вот здесь была первая остановка.
– В каких выражениях они велели тебе ехать сюда? Что конкретно они сказали? – спросил Нокс.
– Название деревни.
– И только? Ничего более определенного? – допытывался Нокс.
– Мне достаточно названия деревни, – с достоинством возразил водитель.
– Вы только в одну деревню заезжали? – уточнила Грейс.
– Нет. Потом мы поехали в Ваньбэйцунь.
Нокс, всю дорогу снимавший на мобильник, распорядился:
– И нас, будь добр, отвези в Ваньбэйцунь.
Ехали медленно. Дорога была узкая и грязная, рассчитанная на тракторы и повозки, запряженные буйволами. «Бьюик» нещадно трясло. Миновали полдюжины нищих деревень и через двадцать минут оказались на перекрестке. И снова водитель остановил машину.
– Ну и что это у нас? – спросила Грейс.
– Последняя остановка перед возвращением в город.
– Будь добр, дай-ка сюда навигатор, – распорядился Нокс, записал координаты «последней остановки» и попросил водителя показать это место на карте. Потом заговорил с Грейс по-английски, очень тихо: – Они задействовали еще одну машину. Совершенно точно.
