— На базарах появились компьютеры, — Саид смотрит на меня и, не уловив нужной реакции, уточняет:
— На многих базарах появилось много компьютеров. Значительно дешевле каталожной цены. У знакомого из министерства торговли спрашивал — официально нет никаких поступлений…
Ага! Так-так… Нет, я, конечно, всего лишь передатчик, но потренироваться в экспресс-анализе никто не запрещает. Может, когда-нибудь пригодится. Дядя Толя, естественно, глыба и матерый человечище (пару раз тащил его пьяного — чуть грыжу не заработал), но он ведь не вечен… В нашей работе всякое может случиться (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!) — кто тогда станет не просто командиром команды, а головой всего предприятия? Я не думаю, что наша таинственная «крыша» пришлет кого-нибудь из Москвы для организации руководства делами в ЗОНЕ. А и пришлет — ведь мы никого другого не станем слушаться…
— Хорошие компьютеры? — уточняю я.
— Ага, классные компьютеры, — подтверждает Саид. — Игры есть — классные игры!
Понятное дело. Если игры есть — значит, все в порядке. У сына гор свои критерии ценности предметов обихода.
— Марка какая? И насколько дешевле каталожной цены?
— Марка, марка… — Саид напряженно морщит лоб, пытаясь вспомнить, — не получается. Марка ему по барабану — лишь бы вещь хорошая была. — Марка… А, шайтан его знает! Короче, импортные, цветные — класс. Я сам купил — отдал три «лимона». Телевизор, ящик — ну, сам компьютер, клавиши и «мышка». И еще этот, который печатает, — ну, эээмм… Во — спринтер! Ага, спринтер. Пачку бумаги засунул, он сам шпарит — только листы выкидывает. И всего три «лимона».
Ясно с вами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в необозримых просторах ЗОНЫ опять исчез очередной эшелон с оргтехникой. Кто-то ловкий получит страховку, трехкратно возмещающую стоимость пропавшего груза (каковой наверняка был представлен в половинчатом ассортименте), а потом еще и поделит с ичкерскими умельцами выручку за быстро распроданный товар. Быстро — потому что дешево. Молодцы, что и говорить. Однако это информация для «крыши» — нашей деятельности это не касается. Пусть там себе анализируют — откуда дровишки.
— Курток турецких — завались, — продолжает Саид. — Тоже недорого. Всякие есть. У знакомого с таможни спрашивал: не зарегистрирован такой товар. Куртки появились с неделю назад — уже половину расхватали…
Ну и эта новость нас касается поскольку-постольку: опять информация для «крыши». За грузинский пограничный контроль мы не в ответе. Однако нужно выяснить все детали: «крышу» такие новости очень даже интересуют. Откуда, когда, какими путями — практически все знает Саид. Он не зря получает свои двадцать штук баксов — именно столько мы платим ему за каждый «сеанс».
Саид — доморощенный коммерсант «новой волны». Образования никакого — да и ни к чему ему образование, главное, он умеет хорошо считать и обладает великолепной памятью. Зато Саид имеет мощный родовой клан, расселившийся по всей Ичкерии и за ее пределами. Отсюда связи, доступ к информации конфиденциального характера и желание иметь вес в своей клановой системе. А вес — это в первую очередь деньги.
Саид торгует всем. Не важно, что он не в состоянии прочитать на иностранном языке некоторые наименования и характеристики товара. Главное, чтобы в одном месте взять товар подешевле, потому что там на него нет спроса, вывезти в другое место — где этот спрос есть, и продать подороже. И каковы параметры товара — не важно. Саид, как он сам однажды признался, наряду с японскими магнитофонами, наштампованными в Китае, и псевдоамериканскими сигаретами, иногда приторговывает более прибыльными, но и более опасными вещами. Оружием, наркотиками, людьми — как получится…
— Есть новости по живому товару, — флегматично выдает мой собеседник, с сомнением глядя на остывший кусок шашлыка: отправить его в необъятные недра своего желудка или оставить воронам? — В Мехино с прошлого четверга один мужик торгует бабами. — Зыркнув на меня, Саид уточняет:
— Русскими бабами — молодыми. Пять Штук уже продал, остались еще восемь. Это на позавчера так было. Сейчас не знаю — может, еще продал. Хотя дела у него идут плохо — сильно много просит за голову…
Я настораживаюсь. Вот это как раз касается нас. С прошлого четверга, значит… Пока мы развлекались у Сарпинского ущелья, через ЗОНУ благополучно просочился караван с женщинами. Можно даже с уверенностью назвать четыре места, где прошел. Шведов будет неприятно удивлен…
Начинаю выспрашивать обстоятельства. Нет, этим женщинам мы уже помочь не в силах: что в Ичкерию попало, то наверняка пропало — исключения бывают крайне редко. Но необходимо выявить канал, по которому эти женщины ушли, и установить контактера с нашей стороны. А потом взять этого контактера за причинное место и вытрясти из него душу. Это мы можем.
— Еще мужиков продают, — добавляет Саид после того, как я получаю сведения о женщинах. — В Баламуте один тип есть — по десять штук баксов за голову берет. Три дня назад у него было семь мужиков. Но худые какие-то, некрасивые. Хотя не бомжи. Точно не бомжи. И вроде здоровые — зубы нормальные, глаза чистые.
— Мужики русские? — спрашиваю я, хотя и так ясно.
— Ну, русские не русские… славяне, короче, — сообщает Саид. — Берут их хорошо — сам знаешь, десять штук за работника — это приемлемо…
Вот и еще один наш прокол. Хлопцы в ЗОНЕ не дремлют — работают весьма оперативно. Я не удивлюсь, если под конец Саид сообщит, что какая-нибудь банда протащила через пограничье пару боевых истребителей пешим порядком: тутошним Левшам провернуть такую штуку — раз плюнуть. Опять выспрашиваю: кто, откуда, какими путями… А в душе закипает глухое раздражение. Все-таки какие доверчивые и глупые бывают российские граждане! Сколько раз мы проводили неофициальные расследования подобных инцидентов: всегда одно и то же. Будь моя воля, я бы дал в газетах объявления за свой счет примерно такого плана: «Уважаемые граждане! Не верьте рекламным объявлениям, приглашающим вас за хорошие деньги на сезонные работы куда-нибудь за рубеж! Никто не даст гарантию, что вместо того, чтобы собирать апельсины в солнечной Валенсии, вы не будете пасти скот на высокогорном пастбище и убирать кизяк. А если вас вдобавок ко всему угораздило оказаться молодой симпатичной дамой, никто не поручится, что вас не будет трахать все мужепоголовье какого-нибудь высокогорного кишлака, распростертого выше уровня облаков где-нибудь на юге Ичкерии…»
Вот, ей-богу, если бы Шведов разрешил — дал бы я такое объявление. Тогда, уверен, нам было бы гораздо меньше работы. Но полковник не разрешает — говорит, не наше это дело: каждый сам волен распоряжаться своей судьбой. Если кому-то угодно быть обманутым — на здоровье…
Поток информации иссяк. Согласно договору я никогда ничего не записываю. Мало ли что может произойти? В нашем деле нельзя зарекаться даже от самых невероятных случайностей. Мы можем не добраться до пограничья. Мы можем добраться до пограничья, но влипнуть в историю на своей земле. И в том, и в другом случае записи могут уйти налево — для Саида это смертный приговор. Если становится известно, что обитатель ЗОНЬ! — информатор, он умирает на удивление быстро, это аксиома. Больно климат для информаторов тут неподходящий… Поэтому Саид готов хоть три раза подряд повторить все, что только что мне поведал. Лучше лишний раз поработать языком, чем слегка остаться без головы: полагаю, каждый с этим согласится.
