— Ты что, хочешь его убить?! — догадалась Лейла. — Скажи, ты хочешь его убить?!
— Обязательно. — Рустем покачал на ладони тонкий, как шило, нож и сожалеюще вздохнул:
— Придется выбрасывать. Жалко — нож хороший. А другого нет — такого тонкого. — Он встал из-за стола, сноровисто перекрутил нож лезвием к рукаву и, мягко ступая домоделанными чувяками, двинулся вроде бы к двери, повернувшись ко мне левым боком.
— Ты куда? — удивилась Лейла, напряженно следящая за зятем. — Хочешь кого-нибудь позвать?
— Звать я никого не буду, не надо, чтобы об этом кто-то знал, — сообщил Рустем и принялся ласково увещевать свояченицу:
— Он, судя по всему, ловкий и крепкий — может оказать сопротивление. Будет лишний шум. Так что — помогай, красавица моя… Давай отвлеки его, чтобы он смотрел на тебя, заговори с ним. Я его аккуратно в сердце уколю — нож тонкий, крови не будет. Замотаем тело в мешок, по дороге в пропасть сбросим, и все. А потом мы его поищем — и не найдем. Убежал так убежал — мало ли как бывает. В общем, нет человека — нет проблемы, как говаривал дядя Сталин, чтобы ему перевернуться на том свете! Давай! — Развернувшись у двери, он пошел в обход кухни, держась ко мне левым боком и постепенно сокращая радиус поворота.
Я слегка напружинил ягодицы, примериваясь, как буду перемещаться в партере, когда сблокирую руку с ножом и швырну Рустема на пол перед собой. Получалось очень недурственно — я сижу спиной к печке, сзади подойти он не может. Придется заходить слева и бить наотмашь — так удобнее всего. Я десять раз успею уронить его перед собой и зарезать его же собственным ножом, пока Лейла сообразит, в чем дело. А до нее — один прыжок… Однако ты хреновый педагог, Рустем: у девчонки глаза на мокром месте — вот-вот начнется истерика. Если тебя вдохновило то обстоятельство, что Лейла привезла меня под конвоем в долину, пребывая в готовности ежесекундно шлепнуть неверного, буде он вдруг окажется опасен, то ты ошибся. Одно дело — стрелять в нападающего на тебя злодея, когда ты с ним один на один и заведомо слабее его физически, и совсем другое — наблюдать, как с твоей подачи режут беззащитного внешне человека, который тебе не сделал ничего дурного и успел некоторым образом расположить к себе. Такое не каждый видавший виды боец выдюжит, не то что маленькая девчонка. Зря ты так, Рустем, зря… А я уж было в сомнения впал: может, не резать тебя насовсем, а только хорошо оглушить? Нет-нет, теперь все: за такие скверные манеры я тебя накажу по всей строгости экстремальной ситуации. Я тебя не больно зарежу, как и ты меня хотел: аккуратно ткну твоим же ножом в сердце…
— Стой! — звенящим от напряжения голосом воскликнула Лейла. — Подожди! Не торопись… не надо его убивать! Рустем замер у окна и досадливо попенял свояченице:
— Ну что ты, красавица моя! Так хорошо все придумали… Нет, я понимаю, что ты за два месяца успела к нему привязаться и все такое прочее… Но ты пойми — это безвыходная ситуация! Его все равно убьют — по приговору шариатского суда. И так и этак — без разницы. А если мы это сделаем сейчас, то гарантированно защитим от досужих толков честь рода…
— Твою честь! — желчно уточнила Лейла. — Твою! Это ты боишься, что твое имя будут трепать!
— Ну да — и мою тоже, — согласился Рустем. — Правильно… Мы же с тобой родственники: твоя честь — моя честь… Так что, как ни крути, не жить парню. Давай отвлеки его, мне надо, чтобы он смотрел на тебя. — И вновь двинулся по кругу, приближаясь к печке.
— А ну-ка, стой! — требовательно прикрикнула Лейла, в голосе ее я различил какие-то деловитые нотки. Никак что-то придумала, маленькая разбойница!
Рустем вновь остановился и раздраженно буркнул:
— Ты начинаешь меня злить, женщина! Я сейчас зарежу его и прикажу тебя высечь, чтобы вела себя как следует! Ты что о себе возомнила?
— Ты говорил, что за него можно получить хороший выкуп, — спокойно напомнила Лейла, проигнорировав угрозу зятя. — Что за агентов спецслужб платят хорошие деньги…
— Говорил, — насторожился Рустем. — И что дальше? Кто дает гарантию, что он агент, а не какой-нибудь бомж, которых мои парни десятками отлавливают в Пограничье?
— А что — все ваши бомжи говорят по-английски? — коварно поинтересовалась Лейла. — И вы их всех отлавливаете в Тереке после того, как Рашидовы люди стреляют по твоей земле из пушек?
Ого! Ой, как интересно… Оказывается, хитрые Хашмукаевы таки увязали мое водоплавание с предшествующей стрельбой, устроенной минометчиками Рашида! И ни разу не поинтересовались, каким боком я к той катавасии… Воистину чужая душа — потемки!
— Из минометов, — машинально поправил Рустем, озабоченно нахмурив брови. — Это были не пушки, женщина… Хм… Ннн-да… Если бы он был агент спецслужб и был как-то связан с той стрельбой… думаю, его бы давно уже выкупили, украли или просто башку оторвали бы. На вашем пастбище это сделать проще простого — можешь мне поверить.
— Может, его считают мертвым, — компетентно предположила Лейла. — И никто не подозревает, что он у нас. И кстати, он тысячу раз предлагал отцу созвониться с его знакомыми: насчет выкупа… — Лейла жеманно поджала губы и величаво скрестила руки на груди — типа я все сказала, тормоз — теперь делай выводы!.
Рустем озадаченно почесал затылок и пошел к столу — положил нож на место. Я едва ли не с умилением уставился на свою спасительницу, умудрившуюся принять прямо-таки королевскую позу в пуховой необъятной шали и с голыми ногами в тазике с горчицей. Ох ты, моя умница! Ай да профессор! Ей-Богу, дождусь, когда ты подрастешь, организую спецрейд в ЗОНУ, украду тебя и женюсь! Если, конечно, к тому времени останусь в живых…
— Ну и что Султан? — вкрадчиво поинтересовался Рустем, усевшись на табурет. — Почему не согласился на выкуп?
— Отец говорил: деньги, конечно, хорошо, но работник нужнее, — важно сообщила Лейла. — Пока туда-сюда — ну, насчет выкупа, — время идет. А работать каждый день надо, каждый час: у нас там — не у вас здесь…
— Дурак твой отец, — сожалеюще произнес Рустем. — Если этот тип тот, за кого мы его принимаем, за него такие бабки отвалили бы — можно было купить десять хороших работников… Точно дурак!
— Сам дурак! — обиженно воскликнула Лейла. — Отец мой мудрый — это он, а не ты придумал, как сделать, чтобы позора не было!
— Что ты сказала, женщина?! — грозно нахмурился Рустем. — Как ты меня назвала? Да я тебя за такие вещи…
— Ты оскорбил мужчину из рода Хашмукаевых только потому, что этот мужчина мертв и не может постоять за свою честь, — скороговоркой выпалила Лейла. — Но ты ошибся, воин! Отдай мне мой карабин, возьми оружие и пошли во двор — я посмотрю, кто из нас окажется ловчее. Ну?!
— Ладно, ладно — извини! — залившись краской, пробормотал Рустем — видимо, перспектива стреляться с маленькой рассерженной девчонкой ему совсем не улыбалась. — Мы же родственники, чего уж там! Не чужие ведь… Халида!
На зов хозяина тотчас же явилась жена: застыла у порога в охотничьей стойке. Бьет он ее, что ли? Вон как сверлит глазами благоверного — того и гляди, проглотит ненароком! Похоже, в этом доме с Рустемом осмеливается спорить лишь моя маленькая хозяйка, остальные прямо-таки немеют в его присутствии и превращаются в послушные механизмы.
