— Почему недоволен белобрысый? — негромко поинтересовался на чеченском Хафиз. — Почему мы не отдали все деньги?
— Сэкономили, — лаконично ответил седой, хмуро глядя в сторону зарослей ивняка, в некоторых местах подбиравшихся почти вплотную к пологому берегу Терека. — Показалось, что ли… Ну-ка посмотри-ка туда, ничего там не шевелится?
— Что там может шевелиться? — беспечно откликнулся Хафиз. — Проверяли же перед приездом этих, все кусты облазили. Нету там никого.
— Кажется мне, что там кто-то сидит, — пробормотал седой, делая глубокую затяжку и тугой струёй выпуская дым через ноздри. — И как раз в том месте, где казаки обычно своих дозорных выставляют…
— Ты, наверно, плохо спал, — легкомысленно заметил Хафиз. — Сам же сказал — эти договорились с казаками, чтобы сегодня никого здесь не было. Ты лучше скажи, почему белобрысый недоволен? До стрельбы дело не дойдет?
— Если ты краем уха слушал наш разговор, то понял, наверно, что они хотели продать нам секрет, — сообщил седой, пыхнув дымком и неодобрительно покачав головой. — А мы не покупаем…
— А зря, — неодобрительно заметил Хафиз. — Если бы я был старшим, обязательно поторговался бы с ними. Обязательно! Аслан обязательно спросит, почему мы не привезли ему информацию об организаторе… Что — много просят?
— Это не важно, сколько они просят, — снисходительно бросил седой. — Я сразу назвал несколько имен, и на одном из них оба этих индюка сыграли лицом. Одновременно. И сразу ясно стало, что они имели в виду. А раз ясно — зачем деньги тратить? Кроме того, теперь у нас есть Иван, — седой обернулся к джипу и ткнул сигаретой в мою сторону. — Он нам все расскажет. Нет, это не тот секрет, про который я думал…
— Все в норме! — возбужденно сообщил кабинетный брюнет, разгибаясь от «дипломата» с баксами и отряхивая коленки. — Тики-тики.
— Не понял… — вопросительно обернулся седой к пулеметчику. — Как он сказал?
— Все на месте, — бормотнул Хафиз и опять поинтересовался о насущном:
— Стрельба будет?
— Будет, — успокоил его седой. — Обязательно будет. Смотри внимательно…
— Ну, потопали мы, пожалуй, — закрывая «дипломат», сообщил русый кабинетный и, не удержавшись, едко попенял седому:
— А натянул ты нас, Гасан! Ой натянул? Хитрый ты, как сто китайцев!
— Зачем натянул? — неискренне возмутился седой. — Ты что, дорогой, — щкур, чтобы я тебя натягивал? Зачем сам себя обижаешь?
— Хлопчика взял, — русый кивнул на джип. — Значит, узнаешь все, что тебе нужно. Бесплатно. Хитрый, как сто китайцев.
— Месяц, — напомнил Гасан, оставив без внимания замечание оппонента. — Найдете за месяц остальных — три «лимона» ваши. Как договаривались. До свидания, дорогой, — не болей.
— Шибко не радуйся, — угрюмо пробурчал русый. — Земля имеет форму чемодана, так что… — И, не договорив, неторопливо направился к своим машинам. Брюнет не замедлил к нему присоединиться, засеменил рядышком, как толстый плохиш переросток, втянув голову в плечи и часто оборачиваясь назад.
— По местам! — негромко скомандовал Гасан, выбрасывая сигарету и присаживаясь на корточки у джипа.
Четверо оружных абреков, до сего момента пребывавших в праздном ожидании, бесшумными тенями сорвались с места и в мгновение ока рассредоточились по обе стороны от джипа с интервалом восемь-десять метров. И сели на корточки, поставив оружие торчком меж колен. В таком положении, нетипичном для равнинного жителя, горцы могут находиться по несколько часов кряду.
— Ну вы, блин, даете! — с некоторым запозданием отреагировал кабинетный русый, так и не успевший дойти до своей колонны. — Вы что ж это — совсем за козлов нас держите?! Или мои гарантии безопасности для вас — пустой звук?
— Иди, дорогой, иди! — помахал рукой Гасан. — Парни размяться решили — вот и все. Тебе какая разница, как они сидят? Денег от этого меньше не стало!
— Вот же уроды, а! — не пытаясь замаскировать досаду, печально воскликнул русый, плюя вторично на землю и быстро преодолевая последние несколько метров до машин. Брюнет неотступно следовал за ним жирной тенью, крутя башкой на сто восемьдесят градусов и нервно тиская ручонками бесполезный в этой местности сотовый телефон.
С ходу загрузившись в «уазик», кабинетные захлопнули двери и перестали быть доступными для визуального контроля с моей стороны. Между тем камуфляжные хлопцы, разгуливавшие между «уазиком» и «рафиком» «Скорой помощи», не проявили даже намека на поползновение к скорому отъезду: они лишь переместились за машины, продолжая контролировать действия противной стороны. Из «уазика» вылез водила, разложил на земле инструментарий, лениво откинул капот и, прислонив автомат к бамперу, принялся ковыряться в двигателе, показательно корча недовольные гримасы и громко ругаясь вслух. Типа проблемы с двигуном. Типа вот не вовремя, зараза! Типа недоволен страшно. Ага…
— Ва! Нет, ты посмотри, э — какие шакалы… — тревожно пробормотал Хафиз. — Что за люди, э! Взяли деньги — езжайте с миром. Чего еще надо?
— Они сыграли лицом, когда я в числе прочих назвал Ахсалтакова, — невозмутимо сообщил Гасан, попыхивая сигаретой. — И поняли, что я догадался. Теперь злоба точит их сердца: они рассчитывали, что мы купим у них эту тайну. Совсем дурные! Зачем нам тайна, если есть свидетель?
— Иван стекло опустил — слушает, — предостерег старшего Хафиз, поворачивая голову в мою сторону и силясь рассмотреть меня через тонированное стекло джипа. — Он понимает по-нашему… Может, не стоит пока об этом?
— Пусть понимает, — не согласился Гасан. — У нас от него секретов нет. А ну, Иван, скажи — это Ахсалтаков вас нанял? — Гасан приподнялся и заглянул через щель в салон, пытливо всматриваясь в мое лицо.
— Да, это Зелимхан, — не счел нужным отпираться я и тут же пожаловался:
— И кинул нас на два миллиона баксов.
— Молодец, — похвалил Гасан, опять присаживаясь у машины. — Кидать он у нас мастер — что и говорить! Да — тебя шура допрашивать будет… Ты все расскажешь про это? Подробности, детали, как, что… А?
— Так этот прендергаст на вас работает? — деланно удивился я, переходя на русский. — Ну, это вы напрасно. Зря вы с ним связались! Хлебнете вы с ним, я вам обещаю!
— Кто работает? — Гасан опять привстал, заглянув через щель. — С кем хлебнем?
— Да с Шурой с этим, с кем же еще! — я попытался выдать слабое подобие улыбки. — Видал я пару раз, как он дергается на сцене да кричит надрывно — оторва еще тот…
— Он издевается над нами. Или они не правильно его кололи, — озабоченно нахмурился Гасан, обращаясь к пулеметчику. — Плохие специалисты, рецептуру не соблюдали. Или наоборот — специально. Чтобы дураком сделать. Чтобы ничего хорошего не смог рассказать. Надо будет сразу к Али завезти — пусть посмотрит.
— Это какой Али? — подозрительно поинтересовался я. — Это, случаем, не доктор из Хакан-Юртовского дурдома?
