— Это ты о чем? — поинтересовался Антон, машинально глядя на часы и подсчитывая примерное время силовой фазы — это мы тут с вами рассматривали все в Деталях, а на самом деле с момента въезда переднего джипа в сдвоенную очередь до последнего выстрела Мо прошло едва ли тридцать секунд!
— Это Коран, — пояснил Мо, продолжая целиться в Йраба. — Дословно — всему приходит конец. Но он, кажется, не понял.
— Он; по-моему, вообще ничего не понял. Опусти ствол, — распорядился Антон и с тревогой поинтересовался у осматривавшего передний джип Севера:
— Как?
— Нету, — пошарив лучом фонарика по салону, доложи» Север. — Одни «духи».
— Сделав знак Барину и Джо, чтобы вытащили забрызганного кровью араба наружу, Антон, отобрав у Севера фонарик, самолично осмотрел багажники — на всякий случай. Багажники были пусты. Эмиссар не сопротивлялся, он растерянно озирался по сторонам и порывался что-то сказать.
— Рот закрой, когда не спрашивают! — Антон сунул ствольный срез, теплый еще, остро воняющий порохом, под нос арабу и поинтересовался на английском:
— Ты меня понимаешь? Если нет, придется тебя расстрелять.
Араб часто заморгал, щурясь от ослепительного луча Баринова фонаря, и энергично просипел в приставленный ствол:
— Да, да, я понимаю! Я некоторое время жил в Европе.
— Мне совершенно все равно, где ты жил, — буркнул Антон. — Где женщина?
— Осталась в лагере Руслана, — во взгляде араба явственно обозначилось удивление. — Откуда вы знаете про женщину?
— Почему она там осталась?! — возмутился Антон. — Почему ты не взял ее с собой?! Она что — плохо тебе служила?
— Она нехорошо обошлась со мной… в последний раз, — араб опустил взгляд. — Я вынужден был оставить ее. Неадекватное поведение…
— Ублюдок! — в сердцах воскликнул Антон, отворачиваясь от араба. — Всю малину испоганил, тварь!
— Ты хочешь прокатиться в лагерь Умаева? — уточнил догадливый Джо. — Я ничего не имею против, однако… Как, по-твоему, на это посмотрит полковник?
— Полковник будет против, — с отчаянием в голосе сказал Антон, отвернувшись в сторону. — Да, это рискованная затея… Мы можем спокойно взять этого козлика и неторопливо вернуться в обход. Дело сделано… А женщина останется у них… А между тем она все для нас сделала. Выложилась до последнего. Вынесла черт знает что — ни одному врагу не пожелаешь! Черт… И теперь мы ее бросим. Потому что для нас важнее доставить этого ублюдка целым и сохранить свои шкуры… Да, мужики?! Вы подумайте, я никого не неволю. Не хотите — топайте с арабом, я один поеду. Если кто хочет со мной — прошу, обе машины, кажется, в порядке. Разве что стеклышки осыпались да дверки на первой попорчены. Атак…
— Спекулянт ты, Сыч, — буркнул Барин, обрывая эмоциональное словоизвержение боевого брата. — Знаешь же прекрасно, что мы — с тобой. Предлагаю закруглиться с дебатами, ехать в лагерь и надрать там задницу всем, кто под руку подвернется. Возражения есть?
Возражений не было. Никогда еще не случалось так» — го, чтобы кто-то из членов команды в угоду собственной безопасности отказался от рискованного дела. Работа такая, что поделаешь. Тут же, не откладывая в долгий ящик, приступили к выгрузке трупов и поверхностному наведению порядка в салонах.
— А теперь, хлопцы, держите меня, — прояснившись ликом, буркнул Антон, включая рацию. — Абрикос — Первому.
— Объект? — опустив перекличку, сразу спросил полковник.
— С нами, — ответил Антон. — Все в порядке. Цел-невредим. Может общаться — английский знает.
— Ну, слава яйцам! — с невероятным облегчением воскликнул полковник. — Молодцы! Какие же вы все-таки молодцы… Вы уже идете?
— Нет, мы едем. — Антон повернул рацию в сторону урчащих машин — Сало и Барин гоняли моторы, проверяя, не повреждены ли двигатели. — С объектом. А вы выдвигайтесь на первую позицию — через двадцать минут вы мне будете нужны в качестве снайпера.
— Не понял?! — в голосе полковника сквозило безразмерное удивление. — Они что там — наркоту везли?! Ты ширнулся, что ли?
— У вас как со слухом, Абрикос? — ровным тоном поинтересовался Антон. — Я же сказал — через двадцать минут вы мне будете нужны в качестве снайпера. Первая позиция. Берете жилой сектор. Там от силы пять человек. Как начнется — глушите всех, кто вылезет наружу. У вас прекрасная позиция, отличное оружие — я на вас надеюсь. Вопросы?
— Ты совсем навернулся… — севшим голосом всхлипнул полковник. — Это все из-за бабы?
— Из-за нее, родимой, — угрюмо подтвердил Антон. — Если вы из вредности ее хлопнете — не прощу… Как понял?
— Понял, мать твою! — голос полковника дрожал от ярости. — Все я понял! Ты… Ты же всех нас подставляешь!!! Ты о парнях подумал?!
— Парни не возражают. Все, отключаюсь, — Антон быстро щелкнул тумблером, чтобы не дать полковнику высказаться, и пошел помогать соратникам…
На перевал их пустили беспрепятственно — видимо, пялились в бинокль минут десять, пока поднимались, разглядели знакомые номера.
Посмотреть, что случилось с джипами, вылезли все четверо стражей, побросав пулеметные гнезда. Схватка была мгновенной и более напоминала тривиальное заказное убийство: бесшумный залп с обоих бортов, безобразное чмоканье ворвавшихся в тела пуль, сретушированное работающими двигателями, — и четыре трупа, рухнувшие на грязный снег.
Рассредоточившись по обеим сторонам дороги, приставными шагами двинулись к лагерю — Мо оставили с арабом.
— Сволочь ты, дядь Толь, — с горечью пробормотал Антон, прислушиваясь к странной тишине в лагере — характерными звуками скрытой работы ночного снайпера здесь даже и не пахло. Не визжал никто, не стонал, заходясь от боли, не палил предсмертно в небо. — Саботажник фуев!
Спустя пять минут выяснилось, что Антон несколько погорячился, обвиняя шефа в манкировании служебными обязанностями. Да, не хотел этого полковник, всем сердцем противился, но… так уж был устроен: если брался за какую-то работу, то делал ее от и до без сучка и задоринки…
Два трупа обнаружили у домика для бойцов. Оба обращены головами к перевалу, лежат на животе. Как и следовало ожидать, выскочили посмотреть, кто там прется в такой неурочный час. На пятачке у зинданов валялся третий, уткнувшись простреленной башкой в столб навеса. Больше на улице никого не было.
Полковник сидел на крылечке командирского домика и нервно курил. Завидев Антона, подскочил, дурашливо приложил руку к голове, сортирным голосом отрапортовал:
— Ваше приказание выполнено! Дама на месте! Четверо «двухсотых», один пленный, девять бойцов сучат копытами от нетерпения влиться в наши ряды, — полковник кивнул в сторону зинданов. — Так что транспорт вы кстати пригнали. Другие распоряжения будут?
— Не обижайтесь, дядь Толь, — виновато сказал Антон. — Простите засранца — ситуация так сложилась. Больше не буду.
