— Зачем вы мне это рассказываете… — накуксилась было Ирина, но, напоровшись на жесткий взгляд собеседника, покорно пожала плечиками:
— Ну, объясните дуре — я в военном деле ничего не смыслю…
— Объясняю, — без эмоций кивнул Шведов. — Днем перемещаться нельзя. Неудобство пользования транспортом состоит в том, что на нем можно добраться только до определенного пункта. Затем транспорт нужно маскировать тщательно и топать далее пешим. Оставлять охрану возле транспорта — слишком большая роскошь, у нас людей немного. Пока группа гуляет себе по делам, враг может обнаружить машину, устроить засаду, заминировать, просто взять под наблюдение и сесть на хвост — и так далее. Поэтому основной тип перемещения: на машине до контрольной точки, далее пешим в ночное время. Отсюда и рабочая полоса — максимум до пятидесяти километров.
— Поверхностно работаете, — резюмировала Ирина. — Всего пятьдесят километров? Это, знаете ли…
— А нам глубже и не надо, — дернул уголком рта Шведов. — Все наши интересанты регулярно шастают через эту полосу. Им у себя — в глубинке ичкерской — скучно. Они там живут, размножаются, складируют награбленное и системно нападают на федералов, которые по недомыслию туда влезли. Но подавляющее большинство этих ублюдков — я имею в виду нохчей, а не федералов — весьма деловитые твари с коммерческой жилкой. Они все работают в России — тут сфера их интересов. В нашем Приграничье у них широко разветвленная агентурная сеть, в наших городах сидят их резиденты — вполне легальные, между прочим. Так что рано или поздно все эти глисты обязательно ползут через контролируемую нами ЗОНУ. Остается сугубо оперативная работа: добыть информацию, — отследить и взять. Просто все. Я вас убедил, что нам не нужно глубоко влезать в ЗОНУ?
— Убедили, — мотнула бровями Ирина. — А почему, собственно, «глисты»?
— Да ну, не цепляйтесь — это просто к слову пришлось, — хмыкнул Шведов. — Глисты, паразиты, присоски — суть одна. Живут эти глисты в большом организме, жрут потихоньку этот организм, отравляют его продуктами своей жизнедеятельности, нанося непоправимый вред здоровью этого организма. А вы попробуйте этих паразитов разлучить с организмом! Вы когда-нибудь наблюдали солитера либо бычьего цепня, автономно разгуливающих по улицам и потребляющих мороженое?
— Ну и аналогии у вас, — укоризненно покачала головой Ирина. — Этак можно в принципе применить данный принцип к каждому народу!
— Не к каждому, — не согласился Шведов. — И не к народу. А именно к конкретной формации паразитов. Вы попробуйте собрать в кучу всех нохчей, проживающих в России, и загоните их на историческую родину — в Ичкерию. Ичкерию по периметру обнесите частоколом и установите-жесточайший пограничный контроль: чтобы ни одна тварь не просочилась — в нашу сторону с героином, паленым бензином и оружием, а от нас к ним — с рабами, заложниками, угнанными тачками и прочей благодатью. И предложите заниматься этой формации паразитов нормальным делом, какое вроде бы предписано им искони по геополитическому положению: земледелием, животноводством, обработкой шерсти и кож, производством молокопродуктов и сувенирных кинжалов… Как вам перспективы?
— Прекрасная мысль! — Ирина похлопала в ладоши. — Очень, на мой взгляд, эффективный метод. И что — они с течением времени перевоспитаются?
— Они сдохнут, — грубо буркнул Шведов. — И не с течением времени, а очень скоро. Потому что привыкли паразитировать в кишечнике русского Ивана и ничего другого более делать не умеют и не желают. А Иван пожрет тыквенных семечек, поднатужится и как следует сходит по-большому. И пусть он сходит на черноземную благодатную пашню — эти большие белые червяки все равно сдохнут. Глисты не могут стать дождевыми червями, удобряющими землю и во всех отношениях полезными. У них генотип другой, им это недоступно.
— Ну вы даете, полковник! — искренне удивилась Ирина. — Впервые слышу столь эпатирующее суждение! Вы большой философ, Анатолий Петрович. Однако как бы нам…
— Простите — занесло, — покаянно склонил голову Шведов. — Больная тема… А вот этот ваш глист… тьфу, тип этот ваш, Руслан Умаев, — он вот тут прохлаждается, — тут полковник жестом фокусника извлек из дверного шкафчика карту-пятиверстку, достал из кармана карандаш и хирургически точным отчерком обозначил район обитания «глиста» Умаева. — У самой нохче-грузинской границы. Если по прямой — что-то около ста двадцати километров от места нашего стояния. Но это ведь по прямой… А добраться в этот район можно тремя путями.
Шведов вычертил на карте три загогулины, озаглавил их цифрами.
— Первый: самый короткий и удобный для передвижения, протяженность что-то около ста пятидесяти километров. Это я округляю, чтобы вам удобнее было воспринимать. Этот путь сразу отпадает. Тут все ездят. Вот до этой развилочки — федералы и псевдомирные жители, а от развилочки и далее, к горам, — «духи» и нормальный чеченский народ. Второй немного длиннее — километров на тридцать. Чуть более безопасный путь, поскольку есть возможность перемещаться ночами помимо дорог и прятаться в дневное время в складках местности. Третий: самый безопасный и самый длинный. Две трети маршрута — горная местность. Посмотрите, какая спираль получается: доходит до половины, возвращается почти параллельно на две трети первого отрезка, опять доходит до половины — и так далее. Почти двести пятьдесят километров. Это не я придумал от нечего делать — в советское время здесь топографы и прочие исследователи поработали. Естественно, движение на транспорте в дневное время исключено — только ночью. Нормально?
— Что вы хотите этим сказать… — приятная расслабленность постепенно улетучивалась с лица Ирины. — Вы хотите сказать…
— Мы договаривались — не перебивать, — напомнил полковник. — Вы дали слово. Слушайте до конца, потом будем полемизировать. Итак, двести пятьдесят километров. Улавливаете? Но суть не в этом. Не это главное… Мы эту полосу, в которой обычно работаем, изучили от и до. А в своей приграничной зоне также имеем агентурную сеть не хуже вражьей. Девяносто процентов нашей работы состоит в добывании информации. Акция производится только в том случае, если мы уже располагаем конкретными сведениями, перепроверенными через несколько источников, когда достоверно известно, что нужный объект будет в установленное время в нужном месте. Видите ли, мы не авантюристы — искатели приключений. Мы тут работаем. Представьте, вы вызвали плотника — лоджию стеклить. Он мастер, но зазнавшийся, зацелованный. Ему лень лишние телодвижения делать, поэтому он ничего не мерил, не смотрел, но он примерно знает, какие размеры, раньше неоднократно приходилось стеклить такие лоджии. Так вот он, чтобы побыстрее управиться, взял и наобум стекла вырезал, рейки отпилил на глазок и приперся к вам со всем этим примерным добром. А на месте оказалось: не стандарт. Индивидуальная у вас лоджия, совсем другие размеры. И куда вы такого плотника пошлете?
— Мне не нравятся ваши притчи, — в глазах Ирины загорелись тусклые огоньки нехорошей настороженности. — Вы что, хотите сказать, что не будете…
— Что мы имеем в вашем случае? — жестом остановил ее полковник. — Имя злодея и район обитания. Район, я вам скажу, по нашим меркам, огромный. Да, еще мы имеем слабенькую привязку — перевал. Но перевалов там несколько, и все отстоят друг от друга на изрядном удалении. А так запросто ходить по району и спрашивать всех подряд: хлопцы, а на каком перевале у вас тут Руслан Умаев сидит? — мы не будем. Публика дикая — не поймут. Так вот, чтобы добыть нужную нам информацию по этому вашему типу — я не утрирую! — необходимо зачистить в этом районе всех подряд, под самый корень, а затем заняться поисковыми работами. Если вы иногда интересуетесь новостями, то, наверно, заметили, что с этой задачей пока что не в состоянии справиться вся совокупно взятая группировка федеральных сил. А у нас — всего несколько человек…
