«Ладно, не будем пока глобализировать проблему, — решил слегка расстроенный народный мститель. — Займемся пока основными. А там — видно будет…»
Основными, понятное дело, были чечены. Слегка поругав себя за дурную идею бороться со всем мусульманским миром, Сергей отбросил сомнения и сосредоточился на проблеме. Русско-чеченский разговорник приобрел ещё раньше, на развале у Олимпийского, усиленно штудировал язык, посредством личного наблюдения, а также используя СМИ, Интернет и периодику, углубленно изучал вопрос.
Из разных источников вывел цифру: всего в России, вне Чечни, проживают около миллиона чеченцев, из них свыше ста тысяч — собственно в Москве. В самой Чечне — менее двухсот тысяч. А по прогнозам, из-за второй русско-чеченской кампании, в самом скором времени следует ожидать значительную миграцию беженцев. То есть получается, что ловкие ребята, развязавшие вторую войну, невольно поспособствовали усилению чеченской интервенции?
Изучая источник и наблюдая за московскими чеченами, Сергей вспоминал беседы с охранявшим его в плену сельскохозяйственным мужланом Вахой, которого он подло обманул, удрав через сортир.
[30]
Ваха утверждал, что чеченцы не испытывают ненависти к русским и даже… любят их!
— Ваш призидент нам воюит патаму шта дэнги нада, страх нада — чичен сабсэм плахой, пуст всэ боитса иго, нэнавидыт, нэ думаит, зачэм так плоха жит высем. А русак, воабщэ, нэ враг. Он нам нужьн…
Русские — хорошие ребята. Среди русских очень много глупых людей, которых легко обмануть. Из русских мужиков получаются отличные рабы, а русские бабы — самые лучшие наложницы. Чечен никогда работать не будет — это позор для настоящего мужчины. Чечен — воин, его удел — воевать и разбойничать. Чечен никогда не даст втоптать себя в грязь и сделать рабом, как позволили русские, подставившие задницу грузинскому еврею Иоське. Иоська это сразу понял и всех чеченов выслал. Только он не угадал — чечены вернулись и теперь живут лучше, чем раньше. Однако если жить только и воевать друг с другом — очень скоро можно друг друга перебить, это ишаку понятно. А лучше играть в войну с Россией и разбойничать в России. Русским полевым командирам, что сидят в Думе и правительстве, эта война даже нужнее, чем самим чеченам: во все времена дурным правителям нужен был хороший, стабильный враг, чтобы отвлекать народ от раздумий о плохой житухе и недовольства властями. Поэтому, когда хитрый командир Куликов (Ваха имел в виду нашего экс-министра МВД) заявил, что готов поставить непроходимый кордон по Тереку и наносить предупреждающие удары по любой твари, что влезет в полосу безопасности, русские полевые командиры и жирные чечены в Москве всполошились: этак ведь можно за месяц лишиться такого славного очага напряженности и целого пакета отличных статей криминального дохода!
И хитрого командира тут же убрали. Не болтай глупости, хитрый командир, — сиди себе на даче и мечтай о несбыточном…
Так что чечены русских любят — им без них просто не выжить…
— Ми бэз вас сабсэм прападом. Ми вас — лубим…
Вот примерно так рассуждал бывший пастух Ваха, имевший в отрядной иерархии младшего Умаева статус чуть более высокий, чем у вольноотпущенного деда Семена, убиравшего лагерь…
— Пора, ребята, пора, — кровожадно потирал руки народный мститель. — Пора вам всем домой. Родная земля стонет без ваших крепких рук, она вопияет к вам — приди те, сыны мои, бросьте в меня семя! А вы в это время тут дурью маетесь. Ну ничего — посмотрим, как вы запоете, когда чужая земля будет гореть под вашими ногами. По смотрим, как вы там, когда поставят заслон по Тереку, вы шлют всех на родину, дадут вам независимость и введут визовый режим…
Основополагающей целью партизанской войны, которую юный вундеркинд избрал для себя делом всей жизни, являлось создание невыносимых условий для существования чеченов в отдельно взятом Первопрестольном граде — Москве.
С точки зрения здравого смысла идея, разумеется, представлялась совершенно неподъемной для одного человека, а по большому счету и вовсе абсурдной. Однако Сергей, будучи, что называется, в ясном уме и твердой памяти (ну разве что психика слегка деформировалась после пережитого), был полон оптимизма и безоговорочно верил в успех.
Юный вундеркинд прекрасно знал историю и умел делать выводы. Историческая же практика изобиловала ярчайшими примерами мощного влияния отдельно взятых личностей с явными маниакальными наклонностями на судьбы целых народов и эпох. Достаточно было вспомнить, каких чудес натворили в свое время бездарный актеришка и психопат Нерон, дрянной музыкант и эпилептик Шикльгрубер, несостоявшийся юрист и шизофреник Ульянов…
Допрежь основных приготовлений по специфике диверсионной деятельности Сергей благоразумно принял меры, чтобы максимально оградить матушку от всего, чем он собирался заняться.
Алиби для предъявления матери было подготовлено без малого за год до начала активных действий. Самое лучшее в мире алиби — «зрелая женщина» Настя. Об алиби стоит рассказать чуть подробнее.
— Я понимаю, что ты рано повзрослел, ты мужчина и не держишься за мамкину юбку… И я рада, что ты не балу ешься со скороспелыми нимфетками, а выбрал зрелую, самостоятельную женщину. Это спасает тебя от многих неприятностей, неизбежных в твоем возрасте…
Такое благоприятное мнение о подружке сына сложилось у матери после ряда разговоров по телефону и единственного приглашения вышеупомянутой подружки на семейный обед.
— Причешись по-человечьи и выплюнь жвачку. И платье надень. Ты, вообще, платье когда-нибудь носишь? Соберись, настройся на полтора часа, изобрази матрону.
— Вот ты напрягаешь, Кочерг! Ты уверен, что это обязательно? — вздохнула Настя, оглушительно щелкнув пузырем жвачки. — Может, не стоит?
— Стоит, стоит, — Сергей был непреклонен. — Я тебя никогда ни О чем не просил. Один раз попотей — больше приставать не буду: клянусь твоим правым соском.
— Ладно. Я постараюсь. Обрати внимание, Кочерг, — я готова ради тебя на любые жертвы…
Семейный обед прошел с триумфальным успехом. Настя вела себя чинно, разговаривала, как старосветская дама (Сергей чуть не поперхнулся от удивления — откуда что берется?), смотрела на Сергея преданным взглядом умирающей бойцовой собаки и, вообще, поразила всех свой ненавязчивой заботливостью, мимоходом и как-то очень естественно ухаживая за избранником: то салфеткой с подбородка крошку смахнет, то рубашечку поправит, то по ручке погладит, то спросит, не положить ли чего.
Мать пребывала в состоянии благоговейного транса. Сергей впал в ступор.
— Слышь, Кочерг, — если есть идея на мне жениться — подумай хорошенько. Готовить не умею, стирать, убирать, уют создавать — тоже. Это у меня все — мама. Обещаю быть самой отвратной женой: целыми днями пропадать на работе и у подружек, по приходу домой валяться на диване, жрать мороженое и висеть на телефоне. Верность хранить не обещаю: вдруг на вечеринке у подружек буду пьяная, а ко мне пристанет какой-нибудь неотразимый мачо?
