Дверь открыл слуга-негр.
– Мисс Лиллиан дома? – спросил Долан.
– Входите, сэр, – сказал слуга вежливо, открывая дверь.
– Ты тот парень, что впустил меня сегодня утром? – поинтересовался Долан, проходя внутрь.
– Несомненно я, мистер Долан, – ответил слуга, помогая ему снять пальто.
– Ты выглядишь по-другому.
– Возможно, это из-за черного пиджака, сэр. Утром я был одет в белый.
– Нет, что-то еще. Что-то в тебе лично изменилось.
– Вы тоже изменились, сэр, – заметил негр с улыбкой.
– О да, понятно. Я сейчас в образе. Я прогуливался час или два, принимая образ… Доложи мисс Лиллиан, что я здесь.
– Она ждет вас, сэр. Сюда.
Долан последовал за ним через гостиную в библиотеку, остановившись на некотором расстоянии от двери. Негр тихонько постучал, затем просунул голову внутрь.
– Мистер Долан здесь, – сказал он и отступил назад. – Проходите, мистер Долан.
Долан вошел, и дверь за ним закрылась. Он с любопытством огляделся. Это была мужская берлога.
– Вы Долан? – прогремел голос.
– Э-э, да. Здравствуйте. Вы напугали меня. Я не заметил вас за креслом.
– Я просто хотел быть уверенным. Я отец Лиллиан.
– Я знаю. Я узнал вас по фотографиям, сенатор. Но я думал… Слуга сказал, что меня ждет Лиллиан.
– Это я приказал ему так сказать. Хотел быть уверенным, что увижу вас, если вы придете. Садитесь.
– Она здесь?
– Не думаю, что она хочет видеть вас.
– В таком случае нет смысла оставаться, – произнес Долан, собираясь уйти.
– Садитесь, – повелительным тоном сказал сенатор, показывая сигарой на кресло.
Долан сел.
– Как это случилось – эта женитьба?
– Ну, это просто случилось, вот и все.
– Почему?
– Думаю, по самой очевидной причине в мире, мой дорогой сенатор, – мы очень любим друг друга.
– Чепуха, – фыркнул сенатор и прошелся по кабинету, размахивая сигарой и двигаясь, словно окружной прокурор в суде. – Я хочу сказать вам кое-что, что может удивить вас, Долан. Я слышал о вас раньше от Фреда Кафлина. Вы знаете, что, когда вы взялись за это дело с его дочерью, он на несколько недель нанял частного детектива следить за вами?
– Не недель – примерно десять дней, – поправил его Долан, медленно произнося слова. – Тоже немало. Все мои друзья стали говорить, что какой-то парень задавал им всякого рода раздражающие вопросы. Ну и однажды я позвал трех или четырех моих приятелей и сказал им, что рано или поздно какой-нибудь парень придет и начнет спрашивать обо мне и, когда он это сделает, я хочу, чтобы они позвонили мне в офис. Я отправился в полицию и поговорил с инспектором Трушка начет этого, и Трушка обещал помочь. Когда-то я был полицейским репортером и время от времени делал ему в своих репортажах благоприятную рекламу, – фактически это я вывел его в инспекторы.
– Это неважно, Долан, – сказал отец Лиллиан.
– Мне не хочется надоедать вам, сенатор, но эта история сыграла свою роль. Трушка обещал выделить несколько детективов по моему телефонному звонку, и пару дней спустя я выяснил, что парень, задававший лишние вопросы, пытается прорваться в офис моего друга. Я позвонил Трушка, и он выделил двух детективов. Мы поймали этого парня и отвели его в полицейский участок. Он признался, что он частный детектив, но больше ничего не сказал.
Полицейские не церемонятся с частными детективами, так что сунули этого парня в маленькую комнату в подвале. Звуконепроницаемая комната, сенатор, только с одним стулом – намеком на электрический стул – посредине, с большой настольной лампой, светящей в лицо допрашиваемого. Мы привязали этого парня к стулу и немного помяли его, но он все еще не говорил. Тогда мы поработали над ним каучуковым шлангом, и наконец он признался, что его нанял Фред Кафлин. Я подумал, что это немного чересчур, потому что сам Кафлин не ангел, и я потратил немало времени, надеясь застукать его. Ах да, я забыл сказать вам, что мне очень нравится работа миниатюрного фотоаппарата, – вы знаете, скрытые камеры. Ну вот, мои агенты сообщили мне однажды вечером, что он в некоем отеле в некоей комнате с молодой девушкой – ему нравятся молоденькие, возраста старшеклассниц; я спрятался в служебном туалете и стал ждать, когда он выйдет. Вы не поверите, он оказался настолько туп, что появился в коридоре вместе с девушкой, вместо того чтобы оставить ее в номере, и я сделал великолепную фотографию со вспышкой. Негатив спрятал в сейфе в подвале. Могу напечатать, если вам интересно. Я послал Кафлину оттиск, и с тех пор у нас с ним просто замечательные отношения. Итак, столь длинный ответ на простой вопрос я позволил себе лишь затем, чтобы предупредить ваши мысли по поводу частного детектива.
– Очень интересно, – сказал сенатор. – У вас был роман с дочерью Кафлина?
– Ну-ну, мой дорогой сенатор, давайте не будем заглядывать в прошлое. Нас касается только настоящее.
– Прекратите паясничать, Долан, и скажите мне, каковы ваши планы относительно Лиллиан.
– Я хотел бы обсудить их сначала с Лиллиан. Вы не против, если я закурю?
– Давайте-давайте. Конечно, вы знаете, что этот брак совершенно невозможен. Вы расторгнете его по обоюдному согласию или я должен буду сам предпринять что-нибудь?
– А что вы можете предпринять, сенатор? – спросил Долан, зажигая сигарету. – Лиллиан моя жена.
– Еще нет. Я мог бы аннулировать ваш брак.
– На каком основании?
– Что она на самом деле не является вашей женой. Что вы… э-э-э… никогда не спали с ней.
– Не будьте глупцом, сенатор. Вам отлично известно, что единственный способ аннулировать брак – это добиться, чтобы я подписал необходимые бумаги. Через суд вы ничего не сможете сделать. А я не хочу, чтобы наше дело попало в суд.
– Хорошо, вы ни на секунду не задумывались, любите ли вы Лиллиан, не так ли?
– Этого я утверждать не возьмусь. Она красивая и милая, и я влюблен в нее. Но люблю ли, не знаю.
– Конечно, – сказал мрачно сенатор, – я и сам мог бы взяться за это… Но выйдет грязно, а я ненавижу грязь и насилие.
– Не прерывайте представление, сенатор. Могли бы, но не будете.
Сенатор потер в задумчивости лоб.
– Послушайте, – произнес он наконец. – Я хочу прекратить все это и отправить Лиллиан в Европу. На год или два. Я обращаюсь к вашей спортивной чести: прошу отпустить ее без скандала.
– Вы затронули мое слабое место, сенатор. Я всегда был хорошим спортсменом, но позже я научился тому, что слов «спортивная честь» нет в блестящем лексиконе успеха. Любая игра идет по волчьим законам. Вы должны это знать – не зря же прошли суровую школу.
