— Ядовитый плющ заразен.
Эстор шарахнулась, схватила Лили-Энн и выставила перед собой, как щит.
— Не подходи! У меня ребенок. Вот смотри, Лили-Энн, — сказала она, забросив сестру через плечо и с силой похлопывая ее по спине. Лили-Энн перестала плакать почти немедленно, возможно, оглушенная, поэтому я оставил обеих на кушетке и пошел в душ.
Горячая вода, текущая по распухшим рукам, приносила невероятные ощущения, не похожие на что-либо ранее испытанное, хотя, честно говоря, я не горел желанием переживать их еще разок. Это было нечто среднее между чертовски сильной чесоткой и мучительной агонией, и я чуть не завопил во все горло. Выйдя из душа, я снова смазал руки каламином, и пульсирование превратилось в смягченный вариант пытки. Руки онемели и сделались неловкими, поэтому мне с трудом удалось одеться. Но вместо того чтобы попросить помощи с молнией и пуговицами на рубашке, я кое-как натянул одежду самостоятельно и вскоре уже в полном одиночестве сидел за кухонным столом с долгожданной кружкой кофе.
Я держал ее распухшими, ноющими ладонями. Тыльная сторона рук пульсировала от тепла, а я гадал, что можно сделать двумя столь бесполезными отростками. Я чувствовал: мне придется мобилизовать все силы, и не только из-за выхода из строя рук. Я отставал на два шага, а Кроули словно читал мои мысли. Основываясь на той информации, которая стала мне известна, невозможно было поверить, что он добился успеха лишь благодаря своему исключительному уму — это выглядело сомнительно. Дело заключалось во мне. Я утратил хватку, по пологому склону сполз с горделивой высоты в болото посредственности и понятия не имел отчего.
Может быть, я поглупел и перестал быть таким благословенно злым, как раньше. И тогда, вероятно, Кроули действительно оказался достойным соперником для нынешнего Декстера. Я сделался слишком мягок и благодаря своей новой роли — папочка Декстер — превратился в обыкновенного человека. Одна маленькая проблема — и я беспомощно забарахтался. Точнее, проблем было две, и не сказать, что маленьких, но суть не менялась.
Я подумал о другом Декстере, который соответствовал портрету, служившему опорой моему самоуважению. О Доминантном Декстере, которому не терпелось отправиться на охоту. Умном, быстром, ловком, готовом на все, неизменно бодром, способном учуять потенциальную опасность, затаившуюся на самой крошечной развилке охотничьей тропы. Сравнив священное изображение с портретом, который, как из зеркала, смотрел на меня из настоящего времени, я ощутил горечь потери и стыд. Каким образом я перестал быть собой — идеальным Декстером своей мечты? Неужели деградировал в результате легкой жизни?
Видимо, да. Я радостно отбросил прежнее прочь, намереваясь превратиться в человека, которым на самом деле никогда не смог бы стать. И теперь, когда мне понадобилось быть самим собой, оказывается, я раскис, и исключительно по собственной вине. В последнее время моя жизнь была слишком комфортной, и мне понравилось такое положение дел. Безмятежное существование в браке, смягчающее влияние Лили-Энн, которой требовалась забота, привычная рутина — домашний очаг и убойный отдел, — да, жизнь стала чрезмерно уютной. Я превратился в рыхлое, самоуверенное и самодовольное существо, убаюканное радостями бытия и легкой добычей на изобильных пастбищах, где я так долго охотился. И как только пробил час настоящего испытания, я отреагировал точно так же, как и прочие овцы в загоне. Я блеял и трясся от страха, не в силах поверить, будто мне может грозить серьезная опасность. И сейчас я сидел сиднем, ждал, когда придет беда, и ничего не делал, чтобы ее предотвратить, в надежде, что она развеется сама по себе.
Кем же я стал? Неужели и впрямь утратил хватку? Неужели Человечность затронула самую сердцевину моего существования и превратила меня в жалкого любителя с похожей на желе душой, в чудовище на полставки, слишком ленивое, вялое и глупое, чтобы совершить хоть что-нибудь-, и способное только смотреть на опускающийся топор и стенать: «Ах, бедный Декстер!»?
Я пил кофе, чувствуя, как пульсируют руки, и понимал: жалея себя, я ничего не добьюсь. Я все глубже погружался в Бездну Отчаяния, куда и так уже далеко забрался. Настало время выкарабкиваться, встать на ноги, подняться на гору и занять заслуженное место на самом верху. Я был тигром, но почему-то вел себя как домашний котик. Итак, я решил, что пора поставить точку, и немедленно, тем более я знал, чем заняться: сесть за компьютер и поискать имя. Оставалось лишь приняться за работу.
Поэтому я допил кофе, встал и пошел в маленькую комнату, которую Рита называла Кабинетом Декстера. Я сел, включил компьютер и, пока он загружался, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и попытался вновь войти в контакт с Внутренним Тигром. Почти немедленно я почувствовал, как он потягивается, урчит и трется о мою ладонь. «Милый котенок», — благодарно подумал я, и тигр продемонстрировал клыки в счастливом злобном оскале. Я улыбнулся в ответ, открыл глаза, и мы взялись за дело.
Сначала я проверил данные по кредиткам и, к своей огромной радости, немедленно получил результаты. Дуг Кроули воспользовался карточкой на заправке между Майами и парком Факахачи утром в субботу, когда мы ехали навстречу Большому Приключению. Поскольку кредитка была действующая, за ней должен стоять и адрес. Что бы там ни провернул Свидетель, теперь его звали Дуг Кроули — добропорядочный гражданин с хорошим кредитным досье и собственным домом. Если Свидетель пользовался этой кредиткой, он уж наверняка постарался сделать так, чтобы прежний владелец не пожаловался. То есть скорее всего дом тоже наличествовал: я хорошо знал, каким образом моя Тень предпочитает решать личные проблемы. Подлинный Дуг Кроули умер, его жилище освободилось, и Дуг Кроули номер два почти наверняка сидел там… о чудо из чудес, всего в двух милях от моего дома, и я с легкостью могу до него добраться.
Я подозрительно уставился на экран. Неужели все так просто? Неужели после вереницы неудач я так легко решу задачку? Найду дом, прогуляюсь туда и проведу время в приятном и близком общении с моим прежде анонимным поклонником — ничего сложного. Несколько мгновений я рассматривал адрес, словно с ним что-то было катастрофически не так.
Но Пассажир нетерпеливо шевельнулся, и я кивнул: конечно, все просто. До сих пор я не знал, как зовут Свидетеля, и он старался оставить меня в неведении. Но теперь мне все стало известно, а потому не приходилось сомневаться, что я найду его логово. Я циник и параноик — в конце концов, имею полное право. Рассеянно потерев вспухшие руки, я задумался и ощутил, как медленно возвращается уверенность. Я разыскал Тень. А как же иначе? Как бы накладывая печать Окончательного Одобрения, Пассажир удовлетворенно замурлыкал в знак согласия.
Прекрасно. Я его нашел. Теперь нужно придумать, как позаботиться о нем без помощи рук.
Но я справился даже с ядовитым плющом и в любом случае не мог ждать. Финал приближался, и скорость играла решающую роль; до сих пор Кроули оказывался слишком увертливым, и я не желал давать ему время на подготовку. Я решил навестить Свидетеля сегодня же, как только стемнеет, невзирая на распухшие руки. Эта мысль изрядно подняла мне настроение, и я предался радостному предвкушению, которое бурлило в самых темных уголках моего Подвала. Я вновь собирался провести хорошую ночь — я не размяк.
