Я понятия не имел, почему Брайан ведет себя так необычно. Я действительно рассчитывал на его помощь, но с каждым словом он раздражал меня все больше, и я не удержался.
— Брайан, ради Бога! — взмолился я. — Мне нужна твоя помощь. Почему ты такой странный?
Он бросил пакетик на стол, и звук показался гораздо громче, чем на самом деле.
— Прости, братец, — сказал Брайан и наконец поднял глаза. — Как я уже сказал, я вырос в приемной семье, и характер у меня стал довольно неприятный и подозрительный… — Он снова оскалился. — Я не сомневаюсь, у тебя нет никаких скрытых мотивов.
— Например? — спросил я, искренне озадаченный.
— Ну, не знаю… невольно думается, что ты устраиваешь мне подставу.
— Что?!
— А вдруг ты намерен воспользоваться мной, чтобы посмотреть, что произойдет?
— Брайан…
— Всякий об этом подумает, правда? — спросил он.
— Только не я, — возразил я и добавил, поскольку не смог придумать ничего более приятного: — Ты же мой брат.
— Да, — подтвердил Брайан. — С другой стороны…
Он нахмурился, и на мгновение я испугался, как бы он сейчас снова не взял пакетик с сахаром. Но Брайан покачал головой, словно преодолевая сильнейшее искушение, и посмотрел мне в глаза. Долгое время мы просто пялились друг на друга. Потом на его лице засияла фальшивая улыбка.
— Я охотно тебе помогу, — наконец сказал он.
Я выдохнул огромное облако тревоги и вдохнул аромат облегчения.
— Спасибо.
Глава 28
Юридическая фирма Фигероа, Уайтли и Флейшмана находилась на четырнадцатом этаже высотного здания на Брикелл-авеню, как раз на границе того района, где офисные помещения начинают стоить дорого. В четверть третьего, когда я вошел, в вестибюле никого не было. Стоя у лифта и разглядывая указатель, я заметил, что занято очень мало этажей. Как и многие новейшие постройки в перенаселенном Майами, это здание, видимо, строили на волне бешеного оптимизма во время последнего бума недвижимости, когда все верили, что цены будут расти вечно. Но разразился кризис, и цены лопнули, как воздушный шарик, и половина сверкающих новеньких зданий в центре Майами превратились в непомерно дорогие дома-призраки.
Когда я вышел из лифта, Риты в приемной еще не было, поэтому я сел и принялся листать журнал «Гольф», обнаружив немало статей о том, как улучшить ближнюю игру. Несомненно, я счел бы их намного интереснее, если бы играл в гольф. Огромные золотистые часы на стене показывали ровно два тридцать шесть, когда двери лифта открылись, выпуская Риту.
— А, Декстер, ты уже здесь, — сказала она.
Я не умею отвечать на эту до боли банальную фразу, которая так популярна. Поэтому я просто признал этот факт. Рита кивнула и заспешила к секретарю.
— У нас назначена встреча с Ларри Флейшманом, — запыхавшись, сообщила она.
Секретарь, красивая стильная женщина лет под тридцать, склонив голову набок, заглянула в ежедневник и кивнула.
— Миссис Морган?
— Да, — подтвердила Рита.
Секретарь улыбнулась и набрала номер.
— Мистер и миссис Морган, — произнесла она в трубку, и через несколько мгновений мы прошли в кабинет, дальше по коридору, где за огромным деревянным столом сидел серьезного вида мужчина с плохо прокрашенными черными волосами. Он поднял голову, когда мы шагнули за порог, встал и протянул руку.
— Ларри Флейшман. А вы, должно быть, Рита, — сказал он, беря ее за руку и глядя в глаза с хорошо отработанной, стопроцентно поддельной искренностью. — Карлин много про вас рассказывала.
Он мельком заглянул ей в декольте; Рита покраснела и легонько попыталась высвободиться. Ларри опять посмотрел Рите в глаза, неохотно разжал пальцы и обернулся ко мне.
— Э… Деррик? — спросил он, протягивая руку именно с таким расчетом, чтобы я подался вперед.
— Декстер, — поправил я.
— Хм, — задумчиво произнес он. — Необычное имя.
— Довольно странное, — согласился я и, чтобы сравнять счет, уточнил: — А вы, если не ошибаюсь, Лерой Флейшман?
Он хлопнул глазами и выпустил мою руку.
— Ларри. Ларри Флейшман.
— Извините, — сказал я, и несколько секунд мы просто смотрели друг на друга.
Наконец Ларри кашлянул и взглянул на Риту.
— Садитесь, — нахмурившись, предложил он.
Мы устроились перед столом на одинаковых стульях— деревянных, потрепанных, с истертыми матерчатыми сиденьями. Ларри вернулся на место и открыл картонную папку. В ней лежал всего один листок бумаги, который Ларри вытащил и принялся рассматривать.
— Так, — сказал он. — В чем заключается проблема?
На листке уж точно не была изложена наша проблема, и я задумался, написано ли там хоть что-нибудь, или Ларри просто разыгрывает настоящего адвоката, а папка такая же поддельная, как и цвет его волос. Честно говоря, я начал сомневаться, будет ли от Ларри хоть какая-нибудь помощь. Если мне предстояло отбивать решительные и бесчестные атаки Худа и Доукса, я нуждался в бойцовом псе, то есть в умном, решительном и очень агрессивном адвокате, готовом сорваться с поводка и задать трепку злобной старой шлюхе по имени Правосудие. Но перед собой я видел фигляра средних лет, который явно невзлюбил меня и был не прочь отправить за решетку, чтобы приударить за моей женой.
Но, в конце концов, мы сидели здесь, и Рита, похоже, впечатлилась. Поэтому я слушал, как она бессвязно излагает историю наших бедствий, и смотрел, как Ларри глазеет на нее и кивает, время от времени отрывая взгляд от ее декольте и с тупым удивлением устремляя его в мою сторону.
Когда Рита наконец закончила, Ларри откинулся на спинку кресла и поджал губы.
— Ну что ж, — сказал он. — Хочу заверить вас, что вы поступили совершенно правильно, придя сюда для консультации. — Он улыбнулся Рите. — Слишком многие откладывают разговор с адвокатом до тех пор, пока события не заходят слишком далеко и когда помочь уже ничем нельзя. Но вы поступили иначе… — Похоже, Ларри понравилось звучание собственных слов, и он несколько раз кивнул в сторону Ритиной груди. — Очень важно, — продолжил он, обращаясь к декольте, — получить хороший юридический совет в самом начале процесса. Даже если вы невиновны, — добавил Ларри, глядя на меня с таким выражением, которое ясно гласило: он в это не верит. Он снова повернулся к Рите и снисходительно улыбнулся. — Американская юридическая система — лучшая в мире, — напомнил он, но я позволил себе усомниться, раз уж он был ее частью. Однако Ларри с непроницаемым лицом продолжил рассуждения: — Так или иначе, следствие — состязательный процесс. Дело обвинителя — любыми способами собрать улики, а мое — помешать ему и не позволить вашему мужу отправиться в тюрьму. — Он явно сомневался, хорошая ли это идея.
