Наоко ездила в Соединенные Штаты, в этом он не сомневался. Скорее всего, на Западное побережье, ближайшее к Японии. Она всегда с восторгом смотрела на Америку, видя в ней землю обетованную для эмигрантов. Он считал такой подход наивным, но относился к нему с пониманием и уважением. Чем дальше он листал страницы, тем больший интерес в нем вызывали чисто технические вопросы. Очевидно, что Наоко пришлось тайком собрать и сохранить его сперму. Как она это проделала? Они никогда не пользовались презервативами.
Понемногу перед ним раскрывалась вся глубина ее обмана. Все ее уловки, все хитрости. Визиты к врачу, обследования, поездки за границу. На самом деле она даже не скрытничала, нет, просто обманывала его во всем, что предпринимала. Она не просто таила от него правду, но и заменяла ее ложью. Все эти годы Наоко вела двойную жизнь.
Пассан вытащил из кармана свои старые записные книжки. 2003 год, 2005-й — годы рождения детей. В свете открывшихся ему фактов передвижения Наоко обретали совершенно иной смысл. Примерно за девять месяцев до так называемых родов она дважды ездила в Японию. Накануне они занимались любовью. Она говорила, что это приносит ей удачу. На самом деле она собирала его сперму.
Затем она отправилась в клинику, специализирующуюся на искусственном оплодотворении. В матку суррогатной матери поместили один или несколько эмбрионов. Аюми Ямада. Пассан поднял глаза от бумаг и задумался. Кем была эта женщина? Незнакомкой, предложившей свою кандидатуру? Подругой? Родственницей? Кто она по национальности? Японка? Или американка? Или японка, эмигрировавшая в Америку?
В любом случае, если убийцей была она, кое-что не сходилось. Наоко, которая могла служить олицетворением осмотрительности, ни за что не доверила бы столь ответственную миссию человеку с нестабильной психикой и склонностью к агрессии. С другой стороны, люди не сходят с ума за один день. Если Наоко знала эту женщину, неужели не заметила бы в ней дремлющего безумия?
Он вернулся к записным книжкам. Через восемь месяцев Наоко опять уехала, якобы рожать. Где они назначили встречу? В Токио, где же еще. Со свидетельством о рождении не шутят. Но тогда встает следующий вопрос: каким образом Аюми Ямада могла произвести на свет детей, чьим отцом был официально признан он, Пассан? Может быть, выдала себя за Наоко? Сообщницы разработали целый план, который он должен разоблачить. Месяц спустя Наоко вернулась домой с сияющими глазами и младенцем на руках.
Оставалось непонятным, как Наоко удавалось симулировать беременность. Фифи так и не смог найти сведений о препаратах, с помощью которых можно сфальсифицировать анализы. Про какие-либо лекарства, от которых увеличивается живот, он тоже ничего не узнал. Но в конце концов, это уже было не важно. Наоко сумела обвести мужа-полицейского вокруг пальца и даже предъявила положительный тест на беременность.
Самолет вырулил на взлетную полосу, взревели двигатели. Из динамиков доносился слишком громкий, но все равно плохо различимый голос, проводивший инструктаж по безопасности полета. Пассан захлопнул папку. Он сейчас должен быть вне себя от ярости, но вместо этого ощущал бесконечную усталость. Лихорадочное возбуждение сменилось отупением.
Он огляделся. Самолет был битком набит японцами. Вот и хорошо. Их природная вежливость избавит его от любопытных взглядов — никто не станет коситься на физиономию, похожую на подгоревший тост. Хотя бы во время полета он попробует почувствовать себя нормальным человеком. Да и в Токио, скорее всего, будет так же.
При мысли об ожогах вернулась боль. Кожа на лице трескалась, как кожура ошпаренного каштана. Он дождался, пока погаснет световое табло, и отправился в туалет с тюбиком биафина. И проглотил сразу две таблетки от Фифи — лучше сразу уснуть, чем еще двенадцать часов пережевывать одни и те же предположения.
Вернувшись на свое место, он закрыл глаза, решив в последний раз мысленно перебрать возможные версии случившегося. Но откуда-то из глубин памяти вдруг нахлынули воспоминания — как ни поразительно, самые счастливые. О тех беззаботных минутах, когда они с Наоко ощущали себя единым целым. И каждый раз всплывала одна и та же необъяснимая, непостижимая деталь, острой иглой коловшая сознание.
Смех Наоко.
У его японской жены была такая особенность — она не позволяла себе громко смеяться. Самая искренняя радость проявлялась у нее лишь легким подергиванием губ, намеком на улыбку. А если ей и случалось коротко рассмеяться, она спешила прикрыть рот рукой. И все-таки иногда, хоть и очень редко, она хохотала по-настоящему, рассыпая искры веселья, издавая горлом чувственные воркующие звуки и открывая превосходные зубы. Эти приступы смеха выглядели тем удивительнее, что возникали по самым неожиданным поводам. Однажды, например, из-за того, что в бассейне, куда она нырнула, оказалась слишком холодная вода. В другой раз на нее накатило, когда они с Пассаном сидели в баре в квартале Сибуя и слушали караоке. И еще раз, когда Пассана чуть не покусала собака, только что купленная ее родителями. В эти минуты ее лицо теряло свою фарфоровую непроницаемость и словно разбивалось на тысячи осколков. Крохотные частицы счастья разлетались вокруг, как бывает, если подуешь на пудреницу. Подумав о пудре, Пассан вспомнил о гимнастах, которые, перед тем как бросить вызов земному притяжению, натирают руки толченым мелом. Так и Наоко: она ускользала куда-то, поднимаясь облачком талька. И тогда Пассан ахал про себя, поражаясь невероятной чистоте ее души.
Да уж, хорош сыщик…
Впрочем, он ее понимал. Она ничего не сказала ему потому, что считала: женщина без матки — это не женщина. Опять этот чертов японский менталитет. Обман или самоубийство. А в результате он столкнулся с Наоко на той тропе, где меньше всего ожидал встретить именно ее, — на тропе японской традиции. Честь и чувство долга. Словно в подтверждение этой догадки, перед его внутренним взором возник ее неподвижный взгляд, черно-лаковый и непроницаемый. И в то же время обладавший мистической ясностью.
Что ему остается делать? Мчаться к ней на помощь.
Ютадзима. Аюми Ямада. Название места и имя врага. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: именно там назначена встреча. Встреча со смертельным исходом.
Наоко отправилась домой платить по счетам.
Вся эта история замешана на крови и ненависти. Типично детективная история. А с такими историями он умеет разбираться, пусть и в десяти тысячах километров от дома.
80
На следующий день. 15:00. Время местное.
Выйдя из самолета, Пассан не ощутил никакой перемены окружающей обстановки. С низкого и бесцветного неба на бетонную площадку сыпал дождь. Какой пейзаж был оригиналом, а какой — копией? Да какая разница. И здесь грязь, и там грязь. Парижский ливень увязался за ним в Токио. Ну что ж, это даже логично. Он приехал в Японию довершить начатое во Франции.
Лишенный ярких примет антураж как нельзя лучше подходил к его нынешнему состоянию. Полет он не то чтобы проспал — просто провалился в небытие и очнулся за несколько минут до посадки. Он не помнил, чтобы ему хоть что-нибудь снилось, но тело отдохнуло — уже неплохо.
