Принцип номер два, догадался я.
— Я ведь даже пыталась ее познакомить.
— С парнями? — спросил я.
— Ага. — Она засмеялась. — Я имею в виду — да, Дэвид был просто идеал. Но Дэвид теперь — овощ. Серьезно, ты ему уже ничем не поможешь. В мире достаточно нормальных мужчин. У нас тут не «Ромео и Джульетта». Жизнь — это жизнь. Жизнь — штука тяжелая. Так вот, Карен, говорю я ей, хватит жить в прошлом, пойди и найди себе кого-нибудь. Может, если б она переспала с кем-нибудь, ей бы это мозги прочистило как следует.
Она обернулась, посмотрела на меня, нажала несколько раз на кнопку на панели тренажера, и резиновая дорожка под ее ногами постепенно сбавила обороты до скорости пенсионера в торговом центре.
— Я что, не права была? — спросила она у своего отражения в окне.
Я промолчал.
— Значит, Карен была в депрессии, весь день спала. На работу она тоже не ходила?
Дара Голдкланг кивнула:
— Поэтому ее и поперли. Слишком часто пропускала свою смену. А когда приходила, то выглядела, как будто ее через соковыжималку пропустили — сальные волосы, никакого макияжа, чулки в стрелках.
— Однако, — сказал я.
— Слушай, я же ведь ей говорила. Честно.
Беговая дорожка окончательно остановилась, и Дара Голдкланг шагнула с нее, вытерла лицо и шею полотенцем, отпила воды из пластиковой бутылки. Она опустила бутылку, губы ее были по-прежнему приоткрыты, и посмотрела мне в глаза.
Возможно, она пыталась выбросить из головы, как я одет и какую машину вожу. Возможно, она просто хотела перепихнуться, чтобы очистить мозги методом, к которому привыкла.
— Значит, она потеряла работу, и деньги у нее начали подходить к концу, — сказал я.
Она откинула голову, открыла рот, отпила, не касаясь губами горлышка бутылки. Пару раз сглотнула, промокнула губы краешком полотенца.
— У нее и до этого денег не хватало. У Дэвида какая-то фигня с медицинской страховкой была.
— Какого рода фигня?
Она пожала плечами:
— Карен пыталась оплатить некоторые из его медицинских счетов. Серьезные деньги, она все на них потратила. Я ей сказала, что пару месяцев она за квартиру может не платить. Мне это не нравится, но я все понимаю. Но на третий месяц я ей сказала, что, ну, если она не может внести свою долю, то ей лучше другое место найти. Я имею в виду, мы, конечно, подруги, и хорошие подруги, но жизнь есть жизнь.
— Жизнь, — сказал я. — Ага.
Она распахнула глаза так широко, что они стали похожи на пару подставок для пивных бокалов.
— Ну да, жизнь ведь, она как поезд. Едет и едет, и нужно бежать впереди. Остановишься, чтобы отдышаться, задержишься, и он тебя переедет. Поэтому рано или поздно нужно перестать жить за других и начать Жить Для Себя.
— Хороший принцип, — сказал я.
Она улыбнулась. Подошла к моему уродливому креслу и протянула руку:
— Помочь встать?
— Нет, спасибо. Не такое уж оно и неудобное.
Она засмеялась и коснулась языком нижней губы — в точности как Майкл Джордан перед броском.
— А я не о кресле говорю.
Я встал, она отступила.
— Я знаю, что не о нем, Дара.
Она положила руку себе на копчик, выгнулась, снова отпила воды.
— И в чем тогда, — спросила она напевно, — заключается проблема?
— У меня есть стандарты, — ответил я, направляясь к двери.
— Относительно незнакомых?
— Относительно людей, — сказал я и вышел.
6
Принадлежавшая Дэвиду Веттерау фирма называлась «Происшествие на Саут-стрит», занималась торговлей кинооборудованием и представляла собой склад, заполненный камерами, снимающими и на 16-, и на 35-миллиметровую пленку, линзами, осветительными приборами и фильтрами для них, треногами, операторскими тележками и рельсами. Вдоль восточной стены, на расстоянии двадцати футов друг от друга, располагались прикрученные к полу столики, за которыми несколько молодых парней проверяли оборудование. Вдоль западной стены парень и девушка катили гигантскую операторскую тележку с установленным на нее краном — парень шел рядом, а девушка сидела наверху, управляя рулем вроде тех, какие можно видеть в кабине тяжелого грузовика.
Все присутствующие, то ли персонал фирмы, то ли студенты-киношники, одеты были вне зависимости от пола примерно одинаково: в мешковатые шорты, мятые футболки, матерчатые кеды или побитые «мартенсы» без носков, и на каждого приходилось как минимум по одной серьге, или блестевшей из-под копны волос, или, наоборот, служившей единственным украшением для бритого черепа. Они мне сразу понравились — наверное, потому, что напомнили мне о ребятах, с которыми я тусовался, когда учился в колледже. Малозаметные чуваки и чувихи с горящими в творческой лихорадке глазами, которые, выпив, начинают говорить без умолку, и обладают энциклопедическими познаниями о местных магазинах, торгующих подержанными пластинками, подержанными книгами, подержанной одеждой и вообще любым и всяким секонд-хендом.
Основателями фирмы были двое — Дэвид Веттерау и Рэй Дюпюи. Голова Рэя была тщательно обрита, и от остальных его отличало только то, что выглядел он на несколько лет старше, а мятая футболка была не хлопковой, а из шелка. Закинув обутые в кеды ноги на исцарапанный стол, в спешке поставленный посреди всего этого хаоса, он откинулся в видавшем лучшие дни кожаном кресле и раскинул руки.
— Мое царство, — сказал он с кривой улыбкой.
— Много работы?
Он ткнул в мясистый, темный мешок у себя под глазом:
— Ага.
Через склад пронеслись двое парней. Бежали они рядом, стараясь сохранять темп, хотя казалось, что они бегут на предельной скорости. У бежавшего слева к груди было прицеплено нечто, напоминавшее помесь камеры с металлодетектором, а на талии — тяжелый пояс с набитыми карманами, больше всего похожий на армейскую портупею.
— Чуть вперед зайди, самую малость, — сказал оператор.
Его напарник так и поступил.
— Так! Теперь остановись и повернись! Стоп, и поворот!
Бежавший рядом с ним парень затормозил, развернулся и побежал обратно, а оператор последовал за ним, наблюдая через объектив камеры.
Затем он остановился. Вскинул руки и заорал:
— Аарон! Это что, по-твоему, нормальный фокус?
Груда лохмотьев, увенчанная черными космами и висячими усами а-ля Фу Манчу, оторвалась от увесистого пульта в руках:
— Да в порядке фокус, Эрик. Все как надо. Это свет глючит.
— Да хрена лысого! — отозвался Эрик. — Свет тут ни при чем.
Рэй Дюпюи улыбнулся и отвернулся от Эрика, который выглядел так, словно вот-вот взорвется от ярости.
