— Репутация.
Я кивнул:
— Ну, пусть будет репутация.
Она чуть расслабилась. Глубоко затянулась и непонимающе уставилась на меня:
— В чем уловка?
— Карьере вашей конец.
— Не в ваших силах положить конец моей карьере.
— А я и не собираюсь этого делать. Вы все сделаете сами.
Она засмеялась, но ее смех звучал нервно.
— Не переоценивайте себя, мистер Кензи. У меня нет намерения…
— Завтра вы закроете свой кабинет, — сказал я, — перенаправите пациентов другим докторам и больше никогда не будете практиковать в этом штате.
— Ха! — хмыкнула она — слишком громко и слишком нервно.
— Поступите так, доктор, и сохраните свою репутацию. Может, будете книжки писать или вести какое-нибудь ток-шоу. Но один на один с пациентом вы больше никогда работать не будете.
— Или? — спросила она.
Я поднял вверх видеокассету:
— Или все ваши коллеги и друзья получат по копии.
Мы пошли к выходу, оставив ее сидеть за столом. Перед самой дверью Энджи сказала:
— Передайте Уэсли, что мы его найдем.
— Он уже знает, — ответила она. — Он уже знает.
20
Ближе к вечеру, когда я отправился в кафе в Бэк-Бей на встречу с Ванессой Мур, на прогретой за день улице заморосил мелкий дождь. Встречу назначила она, желая обсудить со мной дело Тони Траверны. Ванесса была адвокатом Тони Т.; мы познакомились с ней, когда Тони в первый раз сбежал из-под залога. Я проходил по делу свидетелем обвинения. Во время перекрестного допроса Ванесса вела себя как на любовном свидании, набрасываясь на меня изголодавшейся кошкой и выпуская когти.
Наверное, я мог бы отказаться от приглашения, но после памятного ужина у Дианы Борн минула неделя, а нам не только не удалось сдвинуть дело с мертвой точки, но даже, пожалуй, пришлось отступить. Уэсли Доу не существовало. Его данных не было ни в переписи населения, ни в базе данных автоинспекции. Кредитной карты на его имя тоже не имелось. У него не было банковского счета ни в Бостоне, ни в штате Массачусетс. Энджи навела справки и с разочарованием убедилась, что человека с такой фамилией нет также в штатах Нью-Гемпшир, Мэн и Вермонт.
Мы нанесли еще один визит в кабинет Дианы Борн, но, судя по всему, она послушалась нашего совета. Кабинет был закрыт. Ее таунхаус тоже пустовал. Поверхностный обыск показал, что одежды она взяла с собой примерно на неделю, чтобы не отдавать ее в стирку или не покупать новой.
Чета Доу уехала на рыбалку. Это я выяснил, прикинувшись пациентом. Мне объяснили, что доктор с супругой отбыли в летний домик в Кейп-Бретоне, в канадской провинции Новая Шотландия.
Помощи Энджи мы лишились после того, как «Сэллис & Солк» в составе группы телохранителей направили ее приглядывать за южноафриканским торговцем бриллиантами — довольно скользким типом, который занимался тем, чем обычно и занимаются все скользкие торговцы бриллиантами, приезжая в нашу маленькую деревушку.
Бубба вернулся к своему привычному образу жизни, который ведет всегда, если не отвлекается на поездки за границу с целью скупки предметов, с помощью которых можно взорвать все Восточное побережье.
Я не знал, что еще предпринять, когда шел на встречу с Ванессой. Она сидела на террасе кафе под зонтиком с надписью «Чинзано». Капли дождя, падая на брусчатку, брызгами оседали у нее на щиколотках, хотя чугунный стол и сама Ванесса оставались для него в недосягаемости.
— Привет. — Я наклонился чмокнуть ее в щеку. Она легонько коснулась ладонью моего ребра.
— Привет. — Она смотрела, как я усаживаюсь, и в глазах ее плясали веселые чертики азарта. Казалось, она понимает, что этот мир принадлежит ей и только от нее зависит, что из него стоит взять, а что не имеет никакого интереса.
— Как дела?
— Дела хорошо, Патрик. Ты промок. — Она приложила к ладони салфетку.
Я закатил глаза и воздел руку к небесам. Пока я шел от машины, дождь внезапно усилился, хлынув из единственной тучки, плывшей в ясном небе.
— Да я не против, — сказала она. — Привлекательного мужчину чуть мокрая рубашка только красит.
Я усмехнулся. Ванесса умела гнуть свою линию, не обращая внимания на то, просек ты ее игру или нет. Спорить с ней — все равно что спорить с несущимся на тебя поездом.
Еще несколько месяцев назад мы с ней договорились, что с сексом между нами покончено, но сегодня мне показалось, что Ванесса передумала. А когда Ванесса передумывала, всему миру не оставалось ничего другого, кроме как подстроиться под нее.
Или дело было в этом, или она решила меня раскрутить и заставить бить землю копытом, а потом бросить ни с чем; я подозревал, что подобные забавы вставляют ее круче, чем любой секс. С такими, как она, никогда не знаешь наверняка. И я уже давно уяснил, что, играя с ней, единственный способ не остаться в дураках — это вообще отказаться от игры.
— Ну ладно, — сказал я. — С чего ты взяла, что я могу помочь тебе с Тони Т.?
Она протянула пальцы за ломтиком ананаса, закинула его в рот, прожевала и только потом сказала:
— Я пытаюсь подвести его под ограниченную дееспособность.
— Чего-чего? — переспросил я. — «Ваша честь, мой клиент идиот, и я прошу вас отпустить его»?
Она провела кончиком языка по верхним зубам.
— Нет, Патрик. Нет. Скорее нечто вроде: «Ваша честь, мой клиент считает, что его жизни угрожает русская мафия, и его действия были продиктованы страхом».
— Русская мафия?
Она кивнула.
Я засмеялся.
Она нет.
— Патрик, он действительно очень их боится.
— Почему?
— В последний раз он вскрыл не тот сейф.
— Принадлежащий члену русской мафии?
Она кивнула.
Я попытался представить себе логику ее защиты:
— То есть он был настолько напуган, что свалил из города и дернул в Мэн?
Еще один кивок.
— Этим можно объяснить, почему он скрылся из-под залога, — сказал я. — А с остальными обвинениями как?
— Главное — фундамент защиты. Мне надо добиться от суда, чтобы обвинение в незаконном перемещении после внесения залога было снято. На этом основании можно будет строить все здание. Понимаешь, он пересек границу штата, а это федеральное преступление. Если я избавлюсь от этого обвинения, уж с законами штата как-нибудь разберусь.
— И от меня ты хочешь, чтобы я…
Она смахнула с виска капельки влаги и усмехнулась жесткой усмешкой. Наклонилась над столом и проговорила:
