Я подобрал сумку Ванессы.
— Твою мать, сука, ты меня чуть не убил, — прошипел парень.
На траву из сумки выпали пудреница, связка ключей и упаковка мятных леденцов, но в остальном у Ванессы ничего не пропало. Все было на месте: купюры в серебряном зажиме для денег, кредитки, стянутые резинкой, сигареты, зажигалка и косметичка.
— Ты ранен? — спросил я. — Ой. Упс.
Парень попытался сесть, но отказался от этой идеи и рухнул обратно на землю.
У меня зазвонил мобильник.
— Это он, — надсадно дыша, сказал парень.
Несмотря на душную сырость, я почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок.
— Что?
— Мужик, который заплатил нам сто баксов, чтобы мы тебя отвлекли. Он сказал, что позвонит. — Парень закрыл глаза и зашипел от боли.
Я сунул руку в карман джинсов и вытащил мобильник, бросив взгляд назад, туда, где оставил Ванессу. Хрен с ним, с этим парнем, подумал я. Он все равно ничего не знает.
Я понесся обратно, на бегу прижимая к уху телефон:
— Уэсли.
Из трубки послышалось влажное чавканье и донесся приглушенный, как будто Уэсли находился в ванной, голос:
— Кто тут у нас хороший песик? Кушай-кушай. Вот умница.
— Уэсли.
— Тебя что, дома не кормят? — так же глухо спросил Уэсли, пока Кларенс продолжал громко чавкать.
Я миновал поворот и увидел Ванессу. Она поднималась на ноги, стоя спиной к туннелю, находившемуся в ста пятидесяти ярдах дальше. Посмотрев в ту сторону, я разглядел два силуэта: поменьше, собачий, и побольше, человеческий. Мужчина держал руку возле собачьей морды.
— Уэсли! — проорал я.
Мужчина распрямился. Ванесса развернулась к туннелю. Голос Уэсли в трубке произнес, на сей раз отчетливо и ясно:
— Отличная штука эти свистки для собак, Пат. Мы ни хрена не слышим, а шавки от них с ума сходят.
— Слышь, Уэсли, я…
— Никогда не знаешь, Пат, на чем именно сломается женщина. В эксперименте весь кайф.
Он прервал разговор. Мужчина в туннеле шагнул назад и исчез.
Я поравнялся с Ванессой и, не сбавляя шагу, кинул ей в испуганное лицо:
— Стой где стоишь. Ясно?
Она двинулась было за мной:
— Патрик?
Она схватилась за бедро, скривилась, но попыталась меня догнать.
— Стой где стоишь! — крикнул я, слыша нотки отчаяния в собственном голосе. Я продолжал бежать вперед, полуоборачиваясь к ней на бегу.
— Нет! Что ты…
— Стой, кому сказал, чтоб тебя! — Я швырнул на асфальт перед Ванессой сумку, из которой посыпалось все ее содержимое, в том числе зажим для денег. Ванесса наклонилась его поднять, а я развернулся всем корпусом и заставил себя ускорить бег.
На подступах к туннелю я сбавил скорость. Еще до того, как я увидел Кларенса, у меня в глотке возник и прочно застрял там тягучий едкий ком.
Кларенс, пошатываясь, вынырнул из темноты туннеля. Его обычно печальный собачий взгляд был полон страха и непонимания.
— Иди сюда, — сказал я мягко и упал на колени, чувствуя, как жгучая влага подступает к глазам.
Он сделал еще четыре шага на дрожащих ногах и сел. С трудом разлепляя веки, он все-таки смотрел на меня. Казалось, он пытается что-то у меня спросить.
— Ничего, дружище, ничего, — тихо сказал я. — Не бойся. Не бойся.
Я не позволил себе отвернуться и смотрел на его искаженную болью и недоумением морду.
Он медленно опустил голову, и его вырвало обильной черной жижей.
— О господи. — Хриплый шепот вырвался из моей груди.
Я подполз к нему и дотронулся до его пылающей жаром головы. Он упал на бок и шумно задышал. Я лег рядом с ним. Он не спускал с меня глаз, пока я гладил его ходившие ходуном ребра.
— Эй, Кларенс, — прошептал я, когда его глаза закатились. — Я с тобой, слышишь? Я с тобой.
У него широко раскрылась пасть, как будто он хотел зевнуть, и по его телу от задних лап до головы волной прокатилась судорога.
— Черт, — сказал я, когда он умер. — Черт.
28
— Я хочу сжечь его заживо, — сказал я Энджи по мобильному. — Хочу раздробить этому сраному психопату коленные чашечки.
— Успокойся.
Я сидел в приемной ветлечебницы, куда по требованию Ванессы мы отвезли Кларенса. Я внес обмякшее мертвое тело и положил его на холодный металлический стол. В глазах Ванессы я прочитал просьбу оставить ее одну и вышел в приемную.
— Я хочу оторвать ему башку и помочиться на его труп.
— Ты говоришь, как Бубба.
— Я и чувствую себя, как Бубба. Я хочу, чтобы он сдох, Эндж. Хочу, чтобы он исчез. Прямо сейчас и навсегда.
— Тогда думай, — сказала она. — Не веди себя как неандерталец. Думай. Где он. Как нам его найти. Я проверила дома из списка. Его нигде…
— Он почтальон, — сказал я.
— Что?
— Он почтальон, — повторил я. — Работает на почте в Бэк-Бей.
— Шутишь? — спросила она.
— Нет. Веттерау жил в Бэк-Бей. Если верить соседке по комнате Карен, она тоже постоянно жила там. Домой приходила только забрать одежду и почту.
— То есть ты думаешь, что свои письма она отправляла…
— От Веттерау. Из Бэк-Бей. Доктор Доу всегда посылал деньги на почтовые адреса в Бэк-Бей. Не важно, кто значился на них адресатом, потому что первым делом они попадали в руки почтальону. Ванесса живет в Бэк-Бей. И у нее вдруг начинают пропадать письма. Мы считали, что этот козел гораздо круче, чем он есть на самом деле. Он вовсе не носится по городу и не перехватывает чужую почту. Он ворует ее прямо на рабочем месте.
— Почтальон, блин… — сказала Энджи.
Дверь в кабинет распахнулась, и я увидел Ванессу. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и слушала, что ей говорит ветеринар.
— Мне пора, — сказал я Энджи. — До скорого.
В приемную деревянной походкой вышла Ванесса. Ее покрытое синяками лицо ничего не выражало.
— Стрихнин, — сказала она. — Он вколол его в кусок вырезки, который скормил Кларенсу. Они считают, что именно этим способом он убил мою собаку.
Я положил было руку ей на плечо, но она ее стряхнула.
— Стрихнин, — повторила она и направилась к выходу. — Он отравил мою собаку.
— Я его поймаю, — сказал я, когда мы вышли на улицу. — Я с ним покончу.
Она остановилась на каменных ступенях и взглянула на меня с безжизненной улыбкой:
