Нокс пожал плечами и решил не связываться. Почти наверняка чаша того не стоила.
Да. Почти наверняка.
II
Восточная пустыня, Средний Египет
Инспектор полиции Нагиб Хуссейн наблюдал, как патологоанатом больницы откинул конец голубой мешковины, чтобы показать высушенное тело девочки. По крайней мере Нагиб решил, что тело принадлежало именно девочке, судя по небольшим размерам, длинным волосам, дешевым украшениям и одежде, но уверенности он не чувствовал. Мертвое тело, разлагаясь, пролежало в горячих песках Восточной пустыни слишком долго и превратилось в мумию: на затылке обнаружилась рана, оставившая на ткани след от запекшейся крови.
— Кто ее нашел? — спросил патологоанатом.
— Один проводник, — ответил Нагиб. — Судя по всему, каким-то туристам захотелось приобщиться к настоящей пустыне. — Он хмыкнул. — Что ж, это им точно удалось.
— И она просто там лежала?
— Сначала они увидели мешковину. Затем ступню. Остальную часть тела скрывал песок.
— Похоже, ее вынесла на поверхность ночная буря.
— И благополучно уничтожила все следы, — согласился Нагиб. Он смотрел, скрестив руки, как патологоанатом продолжал предварительный осмотр тела, разглядывая кожу головы, глаза, щеки и уши, как постепенно двигал ее нижней челюстью и в конце концов открыл рот и с помощью лопаточки заглянул в него, соскоблив пену, грязь и песок с высохшей перепонки языка, внутренней поверхности щек и горла. Он закрыл рот и внимательно осмотрел шею, вздутие на ней и шейные позвонки, вывихнутое правое плечо и руки, неуклюже и почти стыдливо сложенные вдоль тела.
— Сколько ей лет? — поинтересовался Нагиб.
— Дождитесь отчета.
— Ну пожалуйста! Мне же надо с чего-то начать.
Патологоанатом вздохнул.
— Тринадцать-четырнадцать. Примерно так. А на правом плече есть признаки посмертного смещения.
— Да, — согласился Нагиб. Из профессионального тщеславия ему хотелось показать патологоанатому, что он сам пришел к такому же выводу, поэтому, не удержавшись, инспектор сказал: — Я подумал, что окоченение произошло до того, как ее смогли похоронить. Возможно, при окоченении ее рука была поднята вверх над головой. А те, кто хоронил ее, попытались вернуть ее на место, чтобы завернуть в мешковину.
— Возможно, — согласился патологоанатом. Похоже, он не относился к тем, кто делает необоснованные выводы.
— И какое это дает нам время после смерти?
— Трудно сказать, — ответил патологоанатом. — Чем жарче, тем быстрее наступает трупное окоченение, но оно и проходит быстрее. А если она, скажем, бежала или боролась, то все процессы ускоряются.
Нагиб сделал глубокий вдох, чтобы подавить нетерпение.
— Хотя бы приблизительно?
— Обычно плечевые мышцы подвергаются окоченению в последнюю очередь. Все начинается примерно через три часа, нередко — через шесть-семь часов. После этого… — он покачал головой, — процесс может занять от шести часов до двух дней.
— Но три часа — минимум, верно?
— Обычно так, хотя бывают исключения.
— Исключения всегда бывают, — отозвался Нагиб.
— Это верно. — Патологоанатом пальцем поддел тонкую цепочку вокруг шеи, на которой висел серебряный коптский
[5]
крестик. Он взглянул на Нагиба — оба подумали об одном и том же. Еще одна мертвая коптская девочка. При нынешних беспорядках и волнениях в регионе не хватало только этого.
— Красивая вещь, — заметил доктор.
— Да, — согласился Нагиб. Значит, ограбление отпадает.
Патологоанатом поднял юбки девочки, но ее поношенное нижнее белье было нетронуто. Никаких признаков сексуального насилия. И вообще насилия, если не принимать во внимание проломленной головы.
— А можно сказать, давно ли она умерла?
Патологоанатом пожал плечами:
— Я бы не рискнул. Для этого надо проводить исследование.
Нагиб согласно кивнул. С телами, найденными в пустыне, это действительно обстояло так. Месяц, год, десять лет — они все выглядели одинаково.
— А причина смерти? Удар по голове, верно?
— Пока еще рано делать окончательный вывод.
Нагиб скривился.
— Ну же! Я не буду на вас ссылаться, если не подтвердится.
— Все так говорят. А потом ссылаются.
— Ладно. Если не удар по голове, то, возможно, ей сломали шею?
Доктор побарабанил пальцем по колену, размышляя, стоит ли поделиться догадкой или лучше промолчать.
— Вы действительно хотите знать мое мнение? — наконец поинтересовался он.
— Да.
— Вам оно не понравится.
— Попробуйте.
Патологоанатом поднялся. Положив руки на бедра, он подошел к окну и бросил взгляд на безбрежные желтые пески Восточной пустыни, над которыми дрожал раскаленный воздух. Монотонность вида нарушалась только суровыми горами Амарны.
— Ну что же, очень хорошо, — улыбнулся он, отлично понимая, что такие события не будут частыми в его практике. — По моему мнению, она утонула.
III
Нокс нашел Омара Тофика в офисе, с отверткой в руках и на коленях перед разложенными на полу внутренностями компьютера, корпус которого стоял отдельно.
— Неужели нет других забот? — поинтересовался он.
— Компьютерщики смогут прийти только завтра.
— Тогда найми других.
— Другие стоят дороже.
— Да, потому что приходят, когда в них есть нужда.
Омар пожал плечами, будто соглашаясь со справедливостью сказанного, но Нокс сомневался, что его слова возымеют действие. Тофик — молодой человек, выглядевший даже моложе своего возраста, которого недавно назначили исполняющим обязанности руководителя Высшего совета по делам древностей Александрии. Однако все знали, что Юсуф Аббас — Генеральный секретарь Высшего совета по делам древностей Египта — хотел этим назначением получить послушного и легко убираемого подчиненного, которого сменит уже на постоянной основе один из его доверенных помощников. Знал об этом и сам Омар, слишком робкий, чтобы этому воспротивиться. Он проводил все время в старом офисе, скрываясь от удивленных сотрудников и занимая себя такими необременительными занятиями, как сейчас. Тофик поднялся и вытер руки.
— Так чем я могу быть полезен, мой друг?
Нокс помедлил.
— На рынке я видел старую чашу. Хорошо растертая глина после обжига. Серо-розовая. Примерно семь дюймов в диаметре.
