— Разумеется.
Костас кивнул.
— В Евангелии от Матфея говорится, что святое семейство бежало в Египет, когда Иисус был маленьким, чтобы избежать избиения младенцев. По свидетельству святого Эдуарда Мученика,
[82]
они добрались до Гермополиса, города Тота. Что практически завершает круг, поскольку Гермополис расположен на другом берегу Нила прямо напротив города, основанного фараоном, о котором я уже говорил, того самого, что изображен на стенах луксорского храма.
— Ты имеешь в виду Амарну? — переспросил, уточняя, Нокс. — А фараон был Эхнатоном?
— Именно так, — подтвердил Костас, довольно хмыкнув. — Только представь! Новый Завет излагает историю рождения Христа, заимствованную у рождения египетского фараона-еретика. Понятно, что церковь не будет это пропагандировать по целому ряду причин. — Он поднял чашку: — Ты не мог бы налить мне еще чаю?
II
— Назад! — закричал Халед и бросился за Гейл так стремительно, что едва не потерял равновесие. — Вернись! — крикнул он еще раз, но Гейл его не послушалась. Наверху раздался хруст камней, и что-то мелькнуло. Он поднял голову и увидел Лили, направлявшую на него камеру. Халед почувствовал тошноту. Он должен остановить их и не дать возможности связаться с внешним миром. Резко рванувшись вперед, он поскользнулся на узкой тропе, усеянной камнями, и отчаянно балансировал одной рукой, стараясь сохранить равновесие и засовывая «вальтер» в кобуру другой. Подоспевший Фейсал помог ему удержаться на месте, но драгоценные секунды были потеряны, и Гейл скрылась, из виду.
Забравшись на вершину холма, он увидел, как она изо всех сил бежит за своими спутниками: Стаффордом, бежавшим первым и успевшим оторваться на приличное расстояние, и Лили, неуклюже тащившей камеру на плече. Халед рванулся за ними — ему удалось немного сократить расстояние, но догнать не получалось. Они бежали вниз по склону в сторону русла и, оказавшись там, стали карабкаться вверх по восточной стороне в сторону пустыни. Халед не мог выдержать взятого темпа, замедлил бег и остановился.
— Подождите! — задыхаясь, крикнул он, наклонившись и пытаясь перевести дыхание. — Давайте поговорим! — Он пытался улыбнуться и поднял руки, показывая, что не имеет дурных намерений и желает успокоить их. — Мы можем все решить миром! — Но даже он сам слышал фальшь в своем голосе.
Его слова только подстегнули их бег. Он выругался, вытащил «вальтер» и выстрелил один раз в воздух. Они побежали еще быстрее. К нему подскочили задыхающиеся Нассер и Фейсал, и они вновь пустились в погоню, чувствуя, что ноги вот-вот перестанут их слушаться. Лили обернулась посмотреть, как далеко находятся преследователи, и тут же оступилась, налетев на большой камень. Камера соскользнула с плеча и ударилась о землю, разлетевшись на части. Стаффорд добежал до «лендровера» и хотел открыть дверь, но машина была заперта.
— Ключи! — закричал он Гейл, которая помогала Лили подняться. — Брось ключи!
Халед задыхался. Его рубашка выбилась из-под ремня, и неопрятность только усилила бешенство. Он выстрелил еще раз, но женщины даже не обернулись и продолжили свой бег к машине. Халед выстрелил еще раз. Гейл вытащила ключи и нажала кнопку на дистанционном управлении. Оранжевые поворотники «лендровера» мигнули два раза, Стаффорд распахнул водительскую дверь и залез в машину. Им вот-вот удастся сбежать. Халед остановился, тщательно прицелился и выстрелил три раза подряд. Свист пуль — и водительское окно разлетелось вдребезги. Обе женщины замерли на месте, будто Халед был снайпером, который мог снять их в любую минуту. Они подняли руки и повернулись к нему.
Он опустил руки и направился к ним медленным шагом, стараясь восстановить дыхание и выглядеть уверенным в себе. Капли пота на лбу стекали по щекам, приятно холодя их. Сзади подоспели Фейсал и Нассер, но он не сводил взгляда с иностранцев — с их опущенных плеч, блестящих от пота лиц, растрепанных волос и испуганных глаз, молящих о милости. Он нахмурился, ожесточая сердце. Они не были людьми. Они были проблемой. Ее требовалось решить. Раз и навсегда. Халед сделал еще несколько шагов, раздумывая, с кого начать.
С той, у которой ключи. Гейл.
Он поднял пистолет, чтобы сделать выстрел, и в это время раздался звонок мобильника.
III
Нокс налил еще чаю себе и Костасу и смотрел, как от помешивания ложкой в его чашке растворяется сахар.
— А что терапевты? — спросил он. — Они как-то связаны с карпократами?
Костас скривился.
— Я слышал, что карпократы являлись приверженцами учения талмудского персонажа по имени Иешуа бен Пантира.
[83]
Это — удивительная фигура. Возможно, ты о нем слышал, потому что часто его олицетворяют с Христом, но скорее всего он был руководителем ессеев.
— Что объединяет его с терапевтами.
— Именно так, — кивнул Костас. — И их учения также очень похожи, за одним примечательным исключением. Терапевты слыли очень целомудренными, а карпократы пользовались дурной славой из-за своего распутства и оргий. Но почти все, что мы знаем о карпократах, было написано их врагами, поэтому нельзя исключать того, что это просто наговор в целях пропаганды. Если не принимать это различие во внимание, то обе секты были практически идентичны.
— В каком смысле?
— Во всех. Долгая процедура посвящения. Крещение водой. Отрицание материализма. Считается, что именно карпократам принадлежит фраза «Собственность — это кража»! Обе группы ненавидели рабство. И те и другие верили в жизнь после смерти, или перевоплощение. С особым почтением относились к женщинам и наделяли их властью. Одна из последовательниц карпократов — Марселлина — была весьма известной фигурой в Риме. Обе группы имели немало общего с древнегреческой культурой и пифагорейцами. Обе сохранили следы солнцепоклонства. Обе изучали ангелов и демонов, верили в магию и занимались ей. Обе уделяли особое внимание числам и символам. И обе подвергались яростному преследованию. Не исключено, что именно поэтому они жили за пределами Александрии. Я сейчас как раз подумал, что карпократы появились примерно в сто двадцатом году нашей эры, а именно в это время теряются следы терапевтов.
— То есть ты думаешь, что терапевты стали карпократами?
— Полагаю, что в этом нет ничего невозможного. Я всего лишь допускаю, что эти группы могли частично наложиться одна на другую. Нужно помнить, что во всем этом регионе тогда бурлила философская и религиозная жизнь — происходили споры, заимствования, разделение общих убеждений. Религии тогда еще не сформировались так, как сегодня. Места, священные для одних, считались святыми и для других. Многие ранние церкви возводились на местах языческих храмов. Даже Ватикан. Так что в те времена они вполне могли жить вместе, или карпократы унаследовали ваши находки, когда терапевты решили уехать.
