Гейл вынырнула, жадно хватая воздух после своей смены по разбору стены.
— Без изменений? — спросила Лили.
— Надо продолжать.
— В этом нет никакого смысла! — резко возразил Стаффорд. — Вы еще этого так и не поняли?
— Тогда что вы предлагаете?
— Сохранить силы, — ответил Стаффорд. — Вот что я собираюсь сделать! Возможно, нам удастся выплыть.
— Выплыть! — с иронией повторила Лили. — Да, если вода и дальше будет так прибывать.
— Но мы утонем гораздо раньше! — вскричала Лили. — Мы все утонем! — Ее возмущение было сильнее слов, и она его стукнула. К ее удивлению, удар пришелся по голой груди — он снял рубашку. — Что вы делаете? — спросила она.
— Ничего.
Она протянула руку и нащупала что-то плавающее на поверхности воды. Пустая пластиковая бутылка с завинченной крышкой. Он выхватил ее у нее из рук, и она услышала хлюпанье мокрой ткани — он вставлял бутылку в рукав, отчего вид наверняка был как у Попая.
[95]
— Вы делаете себе спасательный жилет! — догадалась она.
— Мы все сможем им воспользоваться.
— Он делает себе спасательный жилет, — сказала Лили, обращаясь к Гейл. — И использует все пустые бутылки.
— Хорошая мысль, — одобрила та.
— Но это наши общие бутылки. А не его одного.
— Это для всех нас, — неубедительно пояснил Стаффорд. — Я просто не хотел вселять напрасных надежд, если бы не получилось. И потом, разве сейчас не твоя чертова очередь?
Что было правдой. Лили пробралась к стене, сделала несколько глубоких вдохов и нырнула к проему от талалата. Уши сразу заложило, а в носовых пазухах появилась боль, но она яростно продолжала скоблить — под ногти сразу забилась штукатурка, но она не сдавалась, хотя и понимала, что дело идет слишком медленно. Вода быстро поднималась, затрудняя работу, и уже совсем скоро станет невозможно даже…
И вдруг весь мир обрушился, вода забурлила, и что-то больно ударилось ей в плечо. Она инстинктивно оттолкнулась ногами, выбираясь на поверхность, уже наполовину понимая, что произошло. Доски, одеяла и мусор — все устремилось вниз, не выдержав напора собравшейся наверху воды. Она беспомощно барахталась, слыша только всплески продолжающего падать мусора.
— Гейл! — закричала она. — Гейл! — Ответа не последовало. Она протянула руку и дотронулась до чего-то теплого: голый торс человека, Стаффорда. Она ощупала его шею, голову и большую открытую рану на черепе, из которой вытекала какая-то масса. Она закричала от ужаса и оттолкнула его. — Гейл! — снова позвала она, лихорадочно шаря вокруг себя руками и наталкиваясь на одеяла, простыни и обломки досок. Вдруг она нащупала предплечье, потом блузку и поняла, что это Гейл. Она подтащила ее к островку, уже скрывшемуся под водой, и подняла ей голову. Гейл закашлялась, но в себя так и не пришла. Лили прижала ее к себе и дала волю слезам — от страха, горя и одиночества.
II
— Я достану адвоката! — закричал Огюстэн, обращаясь к Клэр и взбираясь за ней по ступенькам. — Не говорите ни слова, пока он не придет. Вы поняли? — Она кивнула, и ее затолкнули на заднее сиденье полицейской машины. На ее лице не осталось ни кровинки. — Я еду прямо за вами, — предупредил он, — и не выпущу вас из виду. — Но они хлопнули дверцами и отъехали, и только тогда он сообразил, что мотоцикл был разбит.
К нему подошел Мансур.
— Не волнуйся. Все образуется.
— Что значит — образуется? — взорвался Огюстэн. — Ты сам знаешь, как работает система, стоит только попасть к ней в лапы.
— А чего ты так из-за нее переживаешь? Она же одна из них, разве нет?
— Нет. Она — одна из нас. Она сделала выбор и выбрала нас.
— Да, но…
— Тебе придется отвезти меня в Александрию. Я должен ее вызволить.
— Не могу, — возразил Мансур. — Это место важнее. Ты сам это знаешь.
— Глупости! Охрана уже есть. Позвони и вызови еще, если нужно. Все остальное может подождать до утра. В конце концов, это место ждало две тысячи лет.
— Извини, друг.
— Я дал ей слово, — не сдавался Огюстэн. — Я обещал, что не оставлю ее.
— Да, но…
— Пожалуйста, Мансур. Я много сделал для Египта, так ведь?
— Конечно.
— И для тебя тоже. — Сын Мансура изучал медицину в Париже, во многом благодаря связям Огюстэна.
— Да.
— И я никогда ничего не просил взамен.
— О чем ты говоришь? Ты всегда что-нибудь просишь. Как насчет GPS-навигатора, самолета с дистанционным управлением? Кстати, где он?
Огюстэн не стал отвечать.
— Я серьезно, Мансур. Клэр ни в чем не виновата. Это правда. Она повела себя достойно в сложном положении. Она поставила на карту все свое будущее, чтобы исправить зло. Ты видел Фарука. Ему нужен козел отпущения. Для допросов и запугивания, на ком можно сорвать злобу. Если он не сможет найти Петерсона или Нокса, то его жертвой станет она.
Мансур вздохнул:
— Что я должен сделать?
— Скажи ему, что это она сама вышла на ВСДД и сообщила о своих подозрениях по поводу Петерсона и раскопок. Скажи, что именно поэтому сюда и решили поехать Омар и Нокс.
— Он ни за что мне не поверит.
— А нам и не нужно, чтобы он поверил. Главное, что не сможет ничего доказать.
Мансур недовольно поморщился.
— Думаешь, это сработает?
— Есть только один способ узнать.
— Ты будешь за это мне должен по-крупному.
— Да, — подтвердил Огюстэн. — Буду.
III
Нокс сушил под струей горячего воздуха из печки свои ботинки, когда наконец раздался звонок мобильника.
— Это я, — сказал Огюстэн. — Извини, что не ответил на сообщение сразу. Возникли проблемы. Ты где?
— В Гермополисе. Потом расскажу. Послушай, это твой самолет летал над площадкой Петерсона?
— Ты его видел? Да! И мы нашли, что они раскопали. Все нашли, и мозаику тоже.
— Потрясающе!
— Пока не нашлось времени изучить, но я пошлю тебе фотографию. На этот номер?
— Пожалуйста.
— Есть новости о Гейл?
— Пока нет.
— Ты найдешь ее, — сказал Огюстэн. — Я знаю, что найдешь. — Он помолчал, подыскивая слова. — Я мало во что верю, но в вас обоих я верю точно!
— Спасибо, приятель, — ответил Нокс, неожиданно расчувствовавшись.
