– Самолет с Сиеной на борту направился в Турцию, – сказал сотрудник ВОЗ и потер глаза.
– Надо позвонить в Европейский командный центр по воздушному сообщению! – заявил кто-то. – Пусть заставят его повернуть обратно!
– Поздно. Двенадцать минут назад самолет приземлился на частном аэродроме Хезарфен всего в двадцати с чем-то километрах отсюда. Сиена Брукс с него сошла.
Глава 87
По древнему куполу Айя-Софии дождь уже барабанил вовсю.
Почти тысячу лет это была самая большая церковь на свете, и даже сейчас представить себе еще более грандиозный храм было трудно. Увидев Айя-Софию снова, Лэнгдон вспомнил, что император Юстиниан, когда собор построили, гордо провозгласил: «Соломон, я тебя превзошел!»
Сински и Брюдер все более целеустремленной походкой шли к колоссальной постройке, которая по мере их приближения, казалось, увеличивалась еще и еще.
Вдоль дорожек здесь были установлены старинные пушечные ядра Мехмеда Завоевателя, служившие внушительным напоминанием о том, что история Айя-Софии насыщена насилием: победители, захватывавшие город, не однажды приспосабливали здание к своим религиозным нуждам.
У южного фасада Лэнгдон увидел справа три пристройки с куполами, похожие на силосные башни. Это были мавзолеи султанов, у одного из которых – Мурада III – якобы родилось более ста детей.
В вечернем воздухе резко прозвучал сигнал мобильника; Брюдер вынул телефон, посмотрел, кто звонит, и отрывисто спросил:
– Что у вас?
Он слушал и качал головой, не веря своим ушам.
– Как это могло случиться? – Выслушав до конца, он вздохнул. – Ясно, держите меня в курсе. Мы уже у здания. – Он дал отбой.
– Что там такое? – спросила Сински.
– Нам надо смотреть в оба, – сказал Брюдер, оглядывая окрестности собора. – Похоже, мы будем тут не одни. – Он посмотрел на Сински. – Они говорят, Сиена Брукс в Стамбуле.
Лэнгдон уставился на Брюдера во все глаза. Невероятно было и то, что Сиена сумела так быстро попасть в Турцию, и то, что, успешно выбравшись из Венеции, она готова рискнуть свободой и даже жизнью ради осуществления плана Зобриста.
У Сински было не менее встревоженное лицо; она открыла рот, желая, видимо, расспросить Брюдера о подробностях, но, судя по всему, передумала.
– Куда теперь? – спросила она Лэнгдона.
Он показал рукой, что надо идти налево и завернуть за юго-западный угол собора.
– К фонтану для омовений, – сказал он.
Встреча с сотрудником музея была назначена у обнесенного ажурной решеткой сооружения, которое в прошлом служило для ритуальных омовений перед мусульманской молитвой.
– Профессор Лэнгдон! – послышался мужской голос, когда они приблизились к фонтану.
Из-под восьмиугольной крыши над ним вышел человек и, улыбаясь, взволнованно замахал руками:
– Сюда, профессор, сюда!
Лэнгдон со спутниками поспешили к нему.
– Здравствуйте, меня зовут Мирсат, – сказал он по-английски с акцентом. Голос худощавого лысеющего турка в профессорских очках и сером костюме был полон энтузиазма. – Это огромная честь для меня!
– Нет, это для нас огромная честь, – отозвался Лэнгдон, пожимая Мирсату руку. – Спасибо вам за гостеприимство и за готовность оказать экстренную помощь.
– Что вы, что вы!
– Меня зовут Элизабет Сински, – сказала доктор Сински. Она поздоровалась с Мирсатом за руку и показала ему на Брюдера. – А это Кристоф Брюдер. Мы помогаем профессору Лэнгдону в его работе. Очень обидно, что наш вылет так задержался. Мы ценим одолжение, которое вы нам делаете.
– Никакого одолжения! Рад помочь! – горячо заверил их Мирсат. – Для профессора Лэнгдона я готов провести экскурсию в любое время. Его маленькая книга «Христианские символы в мусульманском мире» самая популярная в нашем сувенирном магазине.
Правда? – подумал Лэнгдон. Надо же, теперь я знаю то единственное место на свете, где она продается.
– Пойдем? – спросил Мирсат, предлагая следовать за ним.
Группа торопливо миновала небольшое открытое пространство, вошла на территорию при соборе и двинулась туда, где первоначально был главный вход в здание, – к трем глубоким аркам с массивными бронзовыми дверями.
Там их дожидались два вооруженных охранника. Увидев Мирсата, они отперли и распахнули одну из дверей.
– Sag olun, – произнес Мирсат одну из немногих турецких фраз, с которыми Лэнгдон был знаком: очень вежливое «спасибо».
Они вошли в собор, и охранники со стуком, отдавшимся эхом среди каменных стен, закрыли за ними тяжелую дверь.
Лэнгдон и его спутники оказались в нартексе Айя-Софии – в узком помещении, обычном для христианских храмов и служившем архитектурным буфером между двумя мирами – церковным и светским.
Крепостные рвы духа – так частенько называл нартексы Лэнгдон.
Напротив были другие двери, и Мирсат, когда группа пересекла нартекс, открыл одну из них. За дверью Лэнгдон вопреки ожиданию увидел не главное помещение собора, а еще один нартекс, несколько более просторный, чем первый.
Эсонартекс, сообразил Лэнгдон. Он и забыл, что Айя-София была снабжена двумя уровнями защиты от внешнего мира.
Словно готовя вошедшего к тому, что ждало его впереди, эсонартекс был украшен намного более богато, чем нартекс. Стены из полированного камня отражали свет изящных люстр. В противоположной стене виднелись четыре двери, а над ними – великолепная мозаика, которая мигом приковала к себе восхищенное внимание Лэнгдона.
Мирсат подошел к самой большой из дверей – к обшитой бронзовыми листами громадине.
– Императорские врата, – вполголоса произнес Мирсат, сам не свой от энтузиазма. – В византийские времена в них мог входить только император. Для туристов мы их обычно не открываем, но сегодня у нас особый случай.
Мирсат потянулся было к вратам, чтобы их открыть, но приостановился.
– Прежде чем мы войдем, – тихо сказал он, – позвольте спросить: нет ли чего-то внутри, что вы хотите увидеть в первую очередь?
Лэнгдон, Сински и Брюдер переглянулись.
– Есть, – ответил Лэнгдон. – Увидеть, конечно, хотелось бы многое, но, если можно, давайте начнем с гробницы Энрико Дандоло.
Мирсат непонимающе дернул головой.
– Прошу прощения… Вы сказали, что хотите посмотреть… на гробницу Дандоло?
– Да.
Мирсат выглядел обескураженным.
– Но, сэр… У Дандоло очень простая гробница. Никакой символики. Не самое интересное у нас.
– Я знаю, – вежливо сказал ему Лэнгдон. – И все же мы будем вам очень признательны, если вы нас к ней приведете.
