Когда Лэнгдон и Сиена ступили в полумрак под церковными сводами, воздух стал ощутимо прохладнее, а музыка – громче. Интерьер святилища был скудным и простым… даже проще, чем помнилось Лэнгдону. Туристов в это утро было немного – они бродили по залу, писали в блокнотах, тихо сидели на скамьях, слушая музыку, или разглядывали экспонаты из художественной коллекции.
Если не считать алтарного образа Мадонны кисти Нери ди Биччи, почти все изначально украшавшие церковь произведения искусства уступили место современным, представляющим две знаменитости – Данте и Беатриче, – ради которых сюда и стремилось большинство посетителей. На многих картинах был изображен Данте, с обожанием взирающий на Беатриче во время их знаменитой первой встречи – той самой, когда он, по его собственному признанию, беззаветно в нее влюбился. По своему художественному достоинству картины сильно отличались друг от друга – на вкус Лэнгдона, многие из них грешили неуместной слащавостью, да и мастерство их создателей оставляло желать лучшего. На одном из этих горе-шедевров неизменная красная шапочка Данте с наушниками выглядела так, будто он украл ее у Санта-Клауса. Тем не менее их сквозная тема – тоскующий взор поэта, прикованный к его музе Беатриче, – сразу давала понять, что это церковь несчастной любви – любви неразделенной, неутоленной и неутолимой.
Переступив порог, Лэнгдон машинально повернулся влево, к скромной гробнице Беатриче Портинари. Именно туда в первую очередь направляли стопы посетители церкви Данте, хотя интересовала их не столько сама могила, сколько знаменитый предмет около нее.
Плетеная корзина.
Нынче утром эта плетеная корзина тоже занимала свое обычное место рядом с гробницей. Как всегда, она была доверху набита сложенными листочками бумаги – письмами, которые посетители написали от руки и адресовали самой Беатриче.
Беатриче Портинари превратилась в своего рода святую покровительницу влюбленных, родившихся под несчастливой звездой. По давней традиции они писали и клали в корзину обращенные к Беатриче письма, надеясь, что она как-нибудь за них порадеет – или сделает так, чтобы их полюбили в ответ, или поможет им найти истинную любовь, а может быть, даже даст силы на то, чтобы забыть умершую возлюбленную или возлюбленного.
Много лет назад, перед тем как засесть за кропотливую работу над новой книгой по истории искусств, Лэнгдон тоже заглянул в эту церковь и положил в корзину записочку, попросив музу Данте одарить его не настоящей любовью, а толикой того вдохновения, которое помогло великому флорентийцу создать столь внушительную поэму. Втайне он верил, что Беатриче и впрямь снизошла к его мольбе, ибо по возвращении домой ему удалось написать свою книгу с необыкновенной легкостью.
– Scusate! – послышался вдруг громкий возглас Сиены. – Potete ascoltarmi tutti!
Извините! Минутку внимания!
Оглянувшись, Лэнгдон увидел, что Сиена обращается к рассеянным по залу туристам. Все они повернулись к ней с немного встревоженным видом.
Мило улыбнувшись, Сиена спросила по-итальянски, нет ли у кого-нибудь с собой «Божественной комедии». Получив в ответ лишь несколько удивленных взглядов и отрицательных покачиваний головой, она повторила свой вопрос на английском, но и это не возымело успеха.
Пожилая женщина, подметающая алтарь, шикнула на Сиену и приложила палец к губам, требуя тишины.
Сиена повернулась к Лэнгдону и нахмурилась, словно говоря: «И что дальше?»
Вообще-то Лэнгдон собирался реализовать свой план несколько иначе, не прибегая к столь громогласным объявлениям, но в смысле результата он, безусловно, рассчитывал на большее. Во время прежних посещений церкви ему не раз попадались туристы с великой поэмой в руках – они перечитывали ее здесь, наслаждаясь полным погружением в мир Данте.
Не повезло.
Внимание Лэнгдона привлекла пожилая пара, сидящая поблизости от алтаря. Мужчина склонил лысую голову, уткнувшись подбородком в грудь, – его явно одолела дремота. Его супруга, напротив, выглядела вполне бодрой; из-под ее седых волос свисали белые проводки наушников.
А вот и проблеск надежды, подумал Лэнгдон и двинулся по проходу. Поравнявшись с пожилой парой, он увидел, что надеялся не напрасно: наушники дамы были подключены к айфону, лежащему у нее на коленях. Заметив, что на нее смотрят, она подняла глаза и вынула из ушей наушники.
Лэнгдон не знал, на каком языке говорит эта дама, но повсеместное распространение айфонов, айпадов и айподов породило жаргон не менее универсальный, чем стилизованные фигурки на дверях туалетов по всему миру.
– Айфон? – спросил он, вложив в свой голос побольше восхищения.
Лицо пожилой дамы просветлело, и она гордо кивнула.
– Такая умная игрушка, – тихо ответила она с британским акцентом. – Сын подарил. Я слушаю свои электронные письма. Представляете – слушаю письма! Эта чудо-машинка читает мне вслух. А при моих слабых глазах это большое подспорье!
– У меня тоже такой есть, – с улыбкой сказал Лэнгдон и присел рядом, стараясь не разбудить ее спящего мужа. – Но вчера вечером я умудрился его потерять.
– Ох, какая беда! А вы пробовали услугу «найди мой айфон»? Сын говорит, что…
– К сожалению, я ее так и не подключил. Очень глупо с моей стороны. – Лэнгдон робко покосился на нее и нерешительно, с запинкой проговорил: – Ради Бога, извините меня за нахальство, но не могли бы вы позволить мне на минутку воспользоваться вашим? Я хотел посмотреть кое-что в Сети. Вы бы мне этим очень помогли!
– Конечно! – Она отключила наушники и сунула устройство ему в руки. – Пожалуйста! Я так вам сочувствую!
Лэнгдон поблагодарил ее и взял айфон. Под ее причитания о том, как это ужасно – потерять такой замечательный прибор, он открыл поисковое окошко в «Гугле» и активировал голосовые команды. Услышав сигнал, Лэнгдон медленно и внятно произнес слова, по которым следовало произвести поиск:
– Данте, «Божественная комедия», «Рай», песнь Двадцать пятая.
Дама изумленно поглядела на него – похоже, это свойство айфона открылось ей впервые. Когда на крошечном экране стали появляться результаты поиска, Лэнгдон украдкой кинул взгляд на Сиену. Она листала брошюрки, лежащие рядом с корзиной писем для Беатриче.
Недалеко от Сиены, в тени, стоял на коленях какой-то человек в галстуке. Низко склонив голову, он усердно молился. Лэнгдон не видел его лица, но в душе пожалел этого одинокого беднягу, который, наверное, потерял свою любимую и пришел сюда за утешением.
Затем Лэнгдон снова переключился на айфон и через несколько секунд отыскал ссылку на полный текст «Божественной комедии» – он находился в открытом доступе, и дополнительной платы за чтение не требовалось. Открыв нужную страницу, он в очередной раз невольно восхитился достижениями современной техники. Пора мне отучаться от своего снобизма по отношению к электронным книжкам, напомнил он себе. У них определенно есть свои плюсы.
