Не успел я выйти из машины, как рядом со мной материализовался мистер Стирфорт с каменным, мрачным лицом. Он был в своей стихии — в окружении напыщенных суетящихся военных.
— Ступайте за мной, — бросил он и пошел прочь.
Я последовал за ним по Даунинг-стрит. Туман окутывал нас.
Мы были вблизи дома номер 10 и уже видели мистера Джаспера, когда Стирфорт передал мне телесного цвета кусочек пластмассы в форме, напоминающей головастика.
— Дедлок хочет поговорить с вами. Вы знаете, как этим пользоваться?
Я начал возражать, спрашивать, есть ли в этом такая уж необходимость, но Стирфорт больно сунул эту штуковину мне в ухо. Щупальце само пробралось в ушной канал. Я почувствовал сильный тычок во влажную перемычку и вскрикнул от боли и неожиданности. Боль почти сразу же прекратилась, хотя я с непреодолимым беспокойством чувствовал постоянное, настырное присутствие постороннего тела у себя в ухе. Я услышал в голове знакомый голос, слишком громкий.
— Добрый вечер, джентльмены.
Я представил себе, как он тягуче ухмыляется, глядя на другой берег реки из своего поднебесья.
— Вот распорядок на сегодня. Старосты уже выпущены из своей камеры. Их выведут под охраной из номера десять и поместят в бронетранспортер, который, как я понимаю, вы сейчас видите перед собой. От этого места они будут задавать нам направление на пути к Эстелле. Конец войны уже близок. Я бы сказал, что это повод для торжества.
Заговорил Стирфорт.
— При всем уважении, сэр, я настоятельно рекомендую не проводить операцию сегодня. В этом тумане слишком много неясностей. Мы должны дождаться времени, когда будем полностью владеть ситуацией.
— Мы полностью владеем ею, мистер Стирфорт.
— Мы не видим дальше ярда перед собой, сэр. Я думаю, вы не понимаете всех рисков…
— Это вы не понимаете, мистер Стирфорт. Мы не можем позволить себе ждать. Вы думаете, Дом Виндзоров сидит сложа руки? Они готовятся к эндшпилю. Мы не можем сидеть и смотреть, как этот город погрузится в хаос.
— Я знаю, как высоки ставки, сэр.
— Нет! — вскричал Дедлок. — Не знаете! Вы понятия не имеете, чем я пожертвовал, чтобы это произошло!
Я почувствовал резкую боль в голове и представил себе немощного старика, который в ярости плещется в своем аквариуме. Я дернул за рукав Джаспера и спросил, можно ли убавить звук.
Джаспер дал мне знак помалкивать, но было слишком поздно. Дедлок уже снова рычал у меня в ухе.
— Вы хотите заткнуть мне рот, мистер Ламб?
— Нет-нет, конечно же нет.
— Я думаю, вы себе зубы сломаете, пытаясь заткнуть мне рот.
— Извините, — сказал я, и разговор, к счастью, пошел дальше.
Я услышал звонок мобильника у себя в кармане и как можно незаметнее вытащил его. Пришло сообщение от Эбби.
ДУМАЮ О ТЕБЕ х
При виде этого маленького крестика сердце у меня воспарило. Мне захотелось петь.
Стирфорт продолжал свои возражения.
— Прошу вас, сэр. Прошу вас, перемените свое решение.
— Вы работаете в Директорате уже тринадцать лет, мистер Стирфорт.
— Почти пятнадцать, сэр.
— Вы служили в Алжире, Хартуме и Судане. А теперь вас испугал лондонский туманчик?
— Меня пугает не туман, сэр. Я боюсь того, что может скрываться в нем.
— Все, дискуссия окончена. Не смейте больше ставить под сомнение мои властные полномочия.
Внезапно тишина опустилась на Даунинг-стрит, и наступило атавистическое безмолвие.
Две фигуры вышли через черную дверь номера десять — существа, одетые как школьники, вынужденные идти неестественно медленно, они двигались шаркающей походкой, делая маленькие шажки. Металлические цепочки связывали их щиколотки, а на запястьях были надеты наручники. Оба были опутаны и плотно стянуты всевозможными кандалами и замками не хуже, чем Джейкоб Марли.
[47]
Но при этом Хокер и Бун смеялись. Они явно были полны радости, веселья, они подмигивали друг другу, словно отправились на школьную экскурсию в последний день перед каникулами.
— Класс! — сказал Бун. — Свежий воздух! Ты тосковал по нему, старина?
— Есть такое дело, — ответил Хокер. — Это чудо как хорошо!
— Мы ведь любим побегать по детской площадке. Жаль, что эти плохие дяди так долго держали нас взаперти.
— Говнюки.
— Свиньи.
— Подлый выводок хорьков.
— Слушай, — сказал Бун, и у меня возникло отвратительное ощущение, что он смотрит на меня. — А это не Генри Ламб?
— Мамоньки! Это же наша ягнячья котлетка.
— Ягнячья котлетка! Вон она — смотрите!
Если бы они могли поднять руки, то наверняка помахали бы мне.
Они простояли там шесть долгих минут, не прекращая свой бесконечный разговор-качалку, это беспрестанное бормотание, этот непрерывный словесный пинг-понг, пока под дулами автоматов не перешли в бронетранспортер.
Когда дверь со щелчком закрылась, к Стирфорту подошел человек в военной форме.
— Сэр?
Стирфорт был раздражен этой задержкой.
— В чем дело, капитан?
— У нас тут кое-кто из гражданского населения, сэр. Она хочет видеть Ламба.
— Мне казалось, мы перекрыли всю улицу.
На щеках военного появился румянец.
— Мы понятия не имеем, как она сюда попала. Похоже, она…
— Да?
— Похоже, она просочилась…
— Задерживайте ее, пока это не кончится. Это меньшее, что она заслуживает за свой длинный нос.
— Она знает больше, чем ей полагается, сэр. Она называет всякие имена…
Прежде чем Стирфорт успел что-то ответить, из тумана нетерпеливо вышла пожилая женщина.
— Генри? Вот вы где, дорогой. Я вас повсюду искала.
Выражение лица мисс Морнинг вновь было таким, каким она обычно являла его публике, поэтому она казалась старше, более хрупкой, чем прежде.
Она подошла к Стирфорту.
— Вы, видимо, и есть новый мальчик?
Стирфорт посмотрел на нее с оскорбленным видом.
— Я служу Директорату вот уже четырнадцать лет.
— Как я и сказала — новенький.
— Джентльмены, — сказал я, пытаясь ослабить напряжение, — это мисс Морнинг.
— Спасибо, дорогой, — сказала старушка. — Они знают, кто я такая.
Раздался крик Дедлока:
