Я побежал открывать.
— Дед?
На пороге стоял незнакомый человек. Он был немногим старше меня — худой, светловолосый, остролицый, волосы у него торчали дерзкими клочьями и лоснились.
— Вы, вероятно, Генри Ламб, — сказал он.
— Кто вы такой? — спросил я, хотя, думаю, к тому времени уже, наверное, знал ответ.
— Меня зовут Джо, — сказал он, с издевкой протягивая руку. — Джо Стритер.
25
— Джо! — За моей спиной в коридоре стоял а Эбби. — Какого черта ты здесь делаешь?
На лице блондина засияла голливудская улыбка.
— Пришел тебя спасать.
Моя домохозяйка покраснела.
— Лучше тебе войти в дом. Закрой дверь. Там творится бог знает…
Джо Стритер, как немногословный регулировщик уличного движения, поднял руку, призывая ее замолчать.
— Это меня не волнует.
— Почему?
Стритер пожал плечами.
— Ну, это долгая история.
Все еще с пунцовым лицом, Эбби, запинаясь, проговорила:
— Генри, это Джо. Джо, познакомься с Генри.
Мы смерили друг друга оценивающими взглядами, тонкий налет приличий был готов вот-вот слететь совсем.
Закончив свою оценку, Джо уничижительно ухмыльнулся, и за одно это я бы с удовольствием врезал ему в нос.
Эбби легонько прикоснулась к моей руке, отворачивая от незваного гостя.
— Я знаю, все это очень неловко. Очень, очень неловко. Но не мог бы ты дать нам одну минутку? Мы пройдем в гостиную. Нам нужно кое-что выяснить.
— Отлично, — сказал я. — Классно.
Кипя от гнева и ревности, я побрел в свою комнату, сел на кровать и принялся глубоко дышать, чтобы успокоиться. Перед моими глазами мелькали тысячи возможных вариантов развития событий, и ни один из них даже отдаленно не был оптимистичным.
Несколько минут спустя, чувствуя себя ничуть не лучше, я подчинился неизбежному, поднялся на ноги, подкрался к дверям гостиной и попытался подслушать, о чем они говорят.
Стритер говорил спокойно и неторопливо, его вкрадчивый голос был полон лести. Эбби была не так безмятежна, легко соскальзывала в слезливую истерику. Я понял, что никогда не видел ее такой. Она всегда казалась мне довольно невозмутимой.
Стоит ли нам пожалеть Генри Ламба? В этом человеке есть что-то настолько нелепое, что мы не можем даже заставить себя проникнуться чувством жалости. Мысль о том, что кто-либо вроде его домохозяйки, еще не успев прийти в себя после предыдущего увлечения, удостоит его второго взгляда, совершенно абсурдна. Этот идиот Ламб всегда был для нее не больше чем игрушка в человеческий рост.
Даже теперь я толком не знаю, что происходило между ними, но когда в первый раз до меня донеслись разборчивые слова, они были произнесены его голосом.
Вот что сказал Джо Стритер: «Грядет новый мир. Если хочешь выжить, ты должна идти со мной. Останешься здесь — и все, что ты знаешь и любишь, сгорит».
Я согнулся в три погибели у замочной скважины, стараясь услышать больше, но не успел Стритер закончить свою речь, как дверь распахнулась, и я, как полный кретин, суетливо рванул назад, едва не споткнувшись.
Эбби со слезами на глазах остановилась в дверях.
— Ты подслушивал?
— Нет, что ты, — продребезжал в ответ я.
За ее спиной, по-акульи улыбаясь, стоял ее дружок Джо.
Моя домохозяйка вышла в коридор и хлопнула дверью перед носом Стритера.
— Не могу поверить, что ты подслушивал, — сказала она.
— Да, не можешь?
— Дай нам пару минут, договорились? Нам нужно многое обсудить.
Как можно более ровным голосом я произнес:
— Могу себе представить.
— Мне тяжело. Я запуталась.
— А что, по-твоему, чувствую я?
— Милый, пожалуйста.
Я выдавил горькую улыбку.
— А знаешь, он совсем не то, что я ожидал.
Эбби натянуто улыбнулась — выжидательно, с надеждой.
— Да? Это почему?
— Я и представить не мог, что он такой вонючий урод.
Долгая хрупкая пауза.
— Ты меня разочаровал. — В ее глазах появилась холодная рассудочность, которой я прежде в них не видел. — Это недостойно тебя.
Она открыла дверь в гостиную, и на мгновение передо мной предстала почти невероятная картина. Я не уверен, что видел именно это или что это не было игрой моего воображения, заполнившего пробелы всем тем, что мне удалось узнать, но теперь я почти не сомневаюсь, что видел в руках Стритера шприц с бледно-розовой искрящейся жидкостью.
Потом Эбби захлопнула дверь, и больше я ничего не видел.
Представьте себе подлинную сцену происходившего. Хорошенькая девушка, обреченная пережидать апокалипсис в обществе холодного, как дохлая рыба, типа, исполняется радости, увидев предмет своей прежней страсти. Соревнование прекращается, еще не начавшись, побеждает тот, кто лучше, и теперь остается только изыскать способ избавиться от постояльца.
Дальше последовали шумовые эффекты — приглушенное изъявление любви, влажные, чмокающие звуки, стон наслаждения, раскатистый мужской смех. Потом легкие шаги по комнате, звук открывающейся двери, и перед моими глазами снова предстал Джо Стритер.
— Генри Ламб! — воскликнул он, подходя ко мне. — Сверхъестественное совпадение.
— Я не верю в совпадения, — сказал я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Как бы не так.
Блондин просиял еще одной свирепой улыбкой. Потом молча и деловито, словно выполнял привычную работу, которую хочется поскорее закончить, быстро и сильно ударил меня в живот. Не готовый к этой вспышке насилия, я сложился пополам от боли. Изо рта у меня пошли рвотные пузыри. Стритер разогнул меня и сделал это еще раз — нанес сокрушительный удар мне под ребра. Я пошатнулся, будучи совершенно неспособен оказать хоть малейшее сопротивление, и тут увидел Эбби — она с ужасом наблюдала, как умело дубасит меня ее любовник, подняв руку к лицу, словно хотела отогнать от себя эту страшную картину.
Какая бурная фантазия.
А по нашей теории, девушка просто смеялась, руку же подняла ко рту всего лишь для того, чтобы скрыть улыбку.
Стритер отволок меня в гостиную, схватил стул от стола и усадил. Я предпринял мрачную, суетливую попытку бежать, которая быстро и решительно была пресечена. Джо вытащил откуда-то рулон липкой ленты (не исключаю, что он принес ее с собой) и примотал меня к стулу, с умелой эффективностью зафиксировав мои руки и ноги, потом заклеил мне рот. От металлического привкуса крови меня затошнило.
