При упоминании о хромоте ее передернуло.
— Я уже читала вечерний выпуск газет, — как бы не обращая внимания на его замечание, заявила она. — Эдуард Ламек мертв. Вы никакой не супервайзер.
— А вы никакая не Вера Трусдейл.
Тут что-то в выражении ее лица изменилось. Круги под глазами оставались такими же темными, как и прежде, но она уже не выглядела такой усталой. Она взяла свой стакан и отпила из него.
— Я сейчас вызову службу безопасности отеля.
— Валяйте, — усмехнулся Анвин, удивляясь собственной смелости. — Но сначала я хотел бы узнать, зачем вы нынче утром приходили в кабинет Ламека. Вы ведь вовсе не собирались привлекать к работе Сайварта. Он сам еще несколько дней назад отправился вас разыскивать.
Она снова отставила свой стакан.
— Кто вы такой?
— Детектив Чарлз Анвин, — ответил он. — Эдуард Ламек был моим супервайзером.
При этих словах он показал ей свой жетон.
— Вы, значит, детектив без супервайзера, — не без сарказма заметила она. — Уникальное положение. Я хочу воспользоваться вашими услугами.
— Это так не делается. Детективов назначает Агентство.
— Да, через своих супервайзеров. Но у вас такового нет. Интересно, а над каким делом вы в данный момент работаете?
— Я пытаюсь отыскать детектива Сайварта. Он отправился в Муниципальный музей, но вы это и сами знаете, потому что именно вы показали служителю музея золотую коронку во рту «Старейшего убитого человека», не так ли?
Она обдумывала услышанное с явным интересом, но ничего на это не ответила.
— Который теперь час? — наконец спросила она.
Он взглянул на часы.
— Девять тридцать.
— Я хочу вам кое-что показать, детектив. — Она подвела его к двери, но не открыла ее, а указала ему на глазок: — Загляните в него.
Анвин прильнул к двери, но сразу выпрямился, не рискуя поворачиваться спиной к Клеопатре Гринвуд. Она отступила на несколько шагов и показала ему раскрытые ладони, демонстрируя отсутствие какого-либо оружия.
— Я ведь уже доказала, что доверяю вам, впустив вас сюда, не так ли?
Он еще колебался.
— Поторопитесь, — прошептала она. — А то все пропустите.
Анвин заглянул в глазок. Сначала он разглядел только расплывшееся изображение двери напротив, потом в поле зрения возник коридорный в красной униформе, несший покрытый салфеткой поднос. Поставил его на пол перед дверью напротив, постучал и ушел. Но оттуда никто не появился.
— Смотрите, смотрите, — не оставляла его в покое мисс Гринвуд.
Дверь медленно отворилась и в коридор выглянул старик в потрепанном сюртуке. В руке он держал старинный армейский револьвер, продолжая полировать его синей тряпкой. Он огляделся и, убедившись, что коридор пуст, сунул револьвер в карман. Потом поднял с пола поднос и удалился в свой номер.
Мисс Гринвуд улыбалась.
— Знаете, кто это такой? — спросила она.
— Нет, — ответил Анвин, хотя старик вроде бы показался ему знакомым. Эта игра, в чем бы она ни заключалась, начинала действовать ему на нервы.
— Это полковник Бейкер.
— Вы намеренно пытаетесь сбить меня с толку, — заметил Анвин.
— Я пытаюсь с вашей помощью сделать доброе дело, детектив Анвин. Вы теперь должны уже понимать, что дело это гораздо более сложное и запутанное, чем вам могло показаться сначала. Всем известно, что полковник Бейкер умер, а Сайварт вышел из этого казуса победителем, и дело было закрыто. И тем не менее я утверждаю, что полковник Бейкер живет через коридор от меня. И каждый вечер заказывает ужин в номер.
Если бы не револьвер, продемонстрированный любителем поздних ужинов, Анвин вполне мог бы отправиться в номер напротив, чтобы доказать, что все сказанное мисс Гринвуд — ложь. «Дело о трех смертях полковника Бейкера» считалось одной из самых блестящих побед Сайварта. Файл по этому делу, составленный Анвином, был настоящим шедевром делопроизводства — ни один клерк не осмелился бы это оспаривать.
Полковник Шербрук Бейкер, герой войны, кавалер множества орденов, стал знаменит благодаря разработанному им секретному тактическому приему, используемому при создании эффекта присутствия одновременно в двух разных местах. Но в самые последние годы он стал более всего известен своей не имеющей аналогов коллекцией разнообразных предметов военного назначения. Помимо нескольких экспонатов, представляющих интерес только для историков, занимающихся древним миром, в коллекции имелись бесчисленные образцы старинных винтовок, причем некоторые из них принадлежали отцам-основателям страны. Из стволов других, по единогласному мнению экспертов, были сделаны первые выстрелы нескольких войн — революционных, гражданских и прочих. Не многим, однако, разрешалось исследовать или даже просто взглянуть на эти чрезвычайно интересные экспонаты; полковник Бейкер весьма ими гордился и оберегал их со рвением, очень напоминающим ревность.
В своем завещании он отписал все имущество своему сыну Леопольду, но право наследования наступало при одном условии: драгоценная коллекция должна была оставаться в семье, причем во всей своей полноте.
«Бизнесмен, не слишком хорошо умеющий делать бизнес» — так записал в своем рапорте о Леопольде Бейкере детектив Сайварт. Когда полковник умер, его сын быстро утешился, получив кругленькую сумму, оставленную ему отцом. Радости его поубавилось, когда он узнал, что унаследовал и знаменитую коллекцию. Перед глазами Леопольда слишком живо стояла картина, врезавшаяся ему в память с детства — ему тогда было двенадцать. Однажды днем он помешал отцу вытирать и полировать старинное оружие, попросив его поиграть с ним в догонялки.
— Вот это, — сказал тогда полковник, сунув ему под нос длинное и узкое лезвие, — мизерекорд. Средневековые пехотинцы по окончании битвы просовывали его в щели между доспехами сбитых с лошадей рыцарей, дабы определить, кто из них мертв, а кто только притворяется. Подумай над этим нынче вечером, перед тем как заснуть.
В завещании не содержалось никаких упоминаний о штрафных санкциях за невыполнение воли полковника, поэтому прошло лишь три дня после его погребения, как началась распродажа коллекции с аукциона. Народу собралось порядочно, зал заполнило множество историков, сотрудников музеев и энтузиастов из числа военных, всегда недолюбливаемых и даже презираемых полковником. Однако с самого начала торгов лот за лотом стал выигрывать один и тот же странный джентльмен, сидевший в задних рядах и закрывавший лицо черным платком. Из слухов, витавших по залу, можно было заключить, что это представитель Еноха Хоффмана, чей интерес к антиквариату к тому времени стал широко известен. Леопольд тоже разделял подобные подозрения, но вовсе не печалился тому, поскольку карманы этого странного человека казались бездонными.
По окончании аукциона этот джентльмен подошел к Леопольду для окончательного расчета. Именно тогда он сдвинул черный платок, и перед собравшимися предстал полковник Бейкер. Он, оказывается, вовсе не умер, а просто имитировал собственную смерть, желая проверить, насколько может доверять сыну. Полковник тут же объявил свое завещание недействительным — в конце концов, он был очень даже жив и здоров — и потребовал назад все, что Леопольд уже считал своим.
