Многие беспрестанно вопрошали: «А как же слоны? Что с ними-то произошло?»
Многие годы от разных свидетелей поступали сведения о том, что им довелось слышать, особенно тихими ночами, когда из темноты доносились, словно дурное предзнаменование, трубные призывы.
Что не давало Анвину покоя сейчас, так это упоминание о маленькой девочке, помощнице Калигари, знавшей имя Сайварта и разговаривавшей подобно какой-нибудь сивилле. Может, это была дочь Клеопатры Гринвуд?
Тиканье будильников в кузове парового грузовика братьев Рук напоминало стрекот тысяч насекомых. Часы погромыхивали и звонили, когда грузовик преодолевал ухабы, и Анвину даже на миг показалось, что они вот-вот вырвутся на свободу и бросятся прочь огромным тикающим потоком. Заглянув под брезент, он увидел, что Мура в кузове нет, как нет там и тела Пита. Интересно, сколько раз вывозился полный кузов будильников, украденных сомнамбулами?
Вскоре они въехали в самый отдаленный конец луна-парка. Здесь, рядом с гаванью, палатки пока еще сохраняли свою яркую полосатую раскраску, а электрические фонари вдоль всего берега горели красным, синим и оранжевым светом. Временные павильоны были перестроены и превращены в коттеджи, а между ними торчали хибарки и лачуги. Здесь все было не похоже на передвижной парк развлечений — это скорее напоминало трущобы, в которые в конечном итоге превратился этот бродячий цирк. Грузовик остановился перед самым большим павильоном, и почти тут же рядом появилась группа мужчин с лопатами.
Анвин соскочил с бампера и обошел грузовик, встав ближе к кабине. Мужчины сразу же принялись за работу, выгребая будильники лопатами и забрасывая их в павильон, где уже кучами лежали тысячи таких же изделий. Исходящий от них шум напоминал штормовой ветер. А внизу, на пирсах, работали бульдозеры, сгребая кучи будильников в трюм барж.
Паровой двигатель грузовика кашлянул и замолк, и один из братьев Рук вылез из кабины, держа в руке блокнот. Анвин, согнувшись в три погибели, укрылся за задним колесом. В просвете под грузовиком Анвин увидел тяжелые ботинки докера, приближающиеся к разноразмерным сапогам Исайи Рука.
— Так все-таки, что Хоффман собирается с ними делать?
— Мне кажется, у вас в контракте четко сказано насчет вопросов и о том, следует ли их задавать, — заметил Исайя.
— Верно, верно, — поспешно согласился докер. Он щелчком открыл зажигалку и пошел следом за Исайей к павильону. — Пока мне платят, я молчу.
Грузовик стоял не так далеко от коттеджей. Они были построены близко друг от друга, некоторые почти касались соседнего. Анвин пошел по тропинке между ними, низко пригибаясь перед окнами, хотя вокруг было темно. Он двигался как можно быстрее, сжимая в руке закрытый зонт и пытаясь отыскать хоть малейший след Эдвина Мура.
Обогнув угол, он чуть не столкнулся с огромным животным, настоящим, вовсе не гипсовым чучелом. Это был слон, серый, совершенно дико смотрящийся под дождем. Его глаза, упрятанные в темные, испещренные морщинами впадины, отсвечивали в темноте ярко-желтыми отблесками. Анвин поскользнулся и упал в грязь у ног слона. Испуганное животное встало на дыбы и задрало хобот в воздух.
Анвин замер на месте, когда слон начал размахивать передними ногами прямо перед ним. Он чувствовал мускусный запах, исходящий от животного, слышал хриплое дыхание. В конце концов слон перестал дергаться и медленно и мягко опустил колонны своих передних ног на землю.
Анвин поднялся на ноги и нашел свой зонтик. Рядом, в загоне, стояли еще два слона. Эти были постарше и лежали на земле, распластавшись животами в навозной жиже. Все трое были привязаны цепями к одному и тому же столбу, и эти цепи переплелись и завязались узлами. Самый крупный слон со свисающей складками кожей — несомненно, от старости — поднял голову и расставил уши в стороны, но с места не сдвинулся. Другой выпучил на Анвина глаза и поднял хобот, вытащив его из грязи. Его кончик мотнулся в сторону детектива, выпуская под дождем клубы пара и затягивая воздух. Самый младший начал нетерпеливо раскачиваться, шлепая огромными круглыми ступнями по мягкой почве.
Видимо, животных выселили из их постоянного жилища, чтобы освободить место для будильников. Анвин вспомнил, с какой нежностью о слонах говорил Калигари, и ему стало очень неприятно из-за того, что они сейчас пребывали в таком жалком виде. Ему захотелось выпустить их на свободу, но даже если бы ему удалось отомкнуть их от столба, это вряд ли изменило бы их положение к лучшему. Если уж служители, отвечающие за животных, так мало о них заботятся, что бросили их здесь, они скорее всего просто их убьют, если те вырвутся на свободу и станут разгуливать по территории парка. Придется вернуться к ним попозже, решил Анвин, а сейчас ему следует сосредоточиться на поисках Эдвина Мура.
Окна одного из ближайших коттеджей были освещены мигающим розовым светом. Из одного из них торчала загнутая углом труба «буржуйки», установленной в комнате, из нее шел дым; Анвину даже показалось, что из коттеджа доносится музыка. Он подошел к окну и заглянул внутрь. Там и впрямь стояла железная угольная печь, имелся также заваленный книгами стол и несколько ведер, заполненных грязными тарелками и чашками. Играл фонограф, и Анвин узнал мелодию. Это была все та же песня, исполнявшаяся Клеопатрой Гринвуд в «Коте и тонике».
У противоположной стены комнаты стояли почти рядом две кровати, аккуратно заправленные. На них тоже были разбросаны книги, а подушки выглядели как новенькие. К спинке одной из кроватей был прислонен Эдвин Мур. Он был связан по рукам и ногам отрезками толстой веревки, а его одежда была вся в грязи.
Слоны, кажется, утратили интерес к Анвину. Самый молодой прислонился к самому старому и стал тереться об него, а третий опустил свой хобот на землю.
Анвин попробовал дверь и обнаружил, что она не заперта. В нагретом воздухе ощущался запах какой-то смазки. Он поставил зонтик возле двери, потом расстегнул пиджак, чтобы избавиться от леденящего холода, от которого страдал все утро. На столе стояла доска для игры в триктрак, брошенная на середине партии. Белые и коричневые игровые фишки были сгруппированы по две и по три, а кости показывали результат последнего броска — две тройки. Судя по всему, оба игрока загнали друг друга в безвыходное положение: все фишки заперты, все пути отступления перекрыты.
Анвин опустился на колени рядом с Муром и потряс его. Бывший клерк что-то пробормотал во сне, но не проснулся.
Снаружи донесся шум — слоны снова задвигались; один даже испустил жалобный стон. Анвин обошел вокруг кроватей, рассчитывая спрятаться за одной из них, но наткнулся ногой на жестяное ведро, и оно с грохотом покатилось по полу, веером рассыпая угольные брикеты.
Дверь отворилась, и в комнату вошел один из братьев Рук. Это был Джаспер; его левая ступня была короче правой. Он взглянул на Анвина, потом обратил свой взор на опрокинутое ведро, один раз моргнул и закрыл за собой дверь. Подошел к фонографу и выключил его.
Анвин переступил через рассыпанные брикеты, свалив при этом сложенные стопой книги. Пробормотал извинение и стал быстро их собирать, сдувая угольную пыль с обложек, перед тем как уложить их стопкой.
