Это, конечно, метафора. Те, кто занимается слежкой за сновидениями, описывают это как один из видов обычной слежки; разница только в том, что они следят за своим объектом, «углубляясь» в его мозг, ничего не ощущающий, кстати, при этом, а не мотаясь по улицам города. Если они стремятся раздобыть какую-то конкретную информацию, то могут даже воздействовать на спящего разными довольно оригинальными методами и без особых проблем выудить из него нужные им показания и улики.
Они вышли из района портовых сооружений и верфей в нескольких кварталах от кладбища. Теперь им следовало держаться берега — Анвину не хотелось подходить слишком близко в забегаловке «Вздремни часок». Ведь кто-то сможет его опознать, а потом сообщить Джасперу Руку о его местонахождении. Он повел Мура дальше с учетом именно этих соображений. Тот же, кажется, с большим удовольствием продолжал читать свою лекцию, следуя за Анвином туда, куда тот указывал зонтиком.
— Некоторые в Агентстве утверждают, что эта методика применяется уже достаточно давно, просто в разные века она называлась по-разному. Они считают, что подобное было легче осуществлять, когда люди жили малочисленными племенами, разбросанными по всей земле. Было гораздо меньше сигналов, требующих фильтрации, и больше возможностей для них произвольно взаимодействовать друг с другом. Всякие дурные предзнаменования, видения и пророчества шаманов и магов — все это вполне могло корениться в том, что мы сегодня называем слежкой за сновидениями и исследованием сновидений.
Меня не слишком интересует история, да и в любом случае теперь все по-другому. В нашем городе каждую ночь возникает необозримая и неразличимая мешанина самых разнообразных чувств и ощущений, проявляемых в страхах, желаниях, положительных эмоциях. И только те, кто прошел длительную тренировку, способны отличить излучение одного мозга от другого. Агентство использует эту их подготовку от имени своих клиентов. Супервайзеры, чью деятельность координирует сам главный контролер, исследуют пребывающий в бессознательном состоянии мозг подозреваемых субъектов, а детективы тем временем отыскивают вещественные доказательства и улики более материального свойства. И именно такая методика обеспечивает оперативникам Агентства их ни с чем не сравнимую проницательность.
— А что будет, если кто-то попытается использовать такую методику, имея лишь очень скромную подготовку?
Мур уставился на него.
— Если даже допустить, что ему вообще это удастся, он поставит и себя, и других в опасное положение. В спящем городе таятся чудовищные запасы злобы и недоброжелательства, так что следует проявлять осторожность, чтобы случайно не выпустить их на волю. — Он помолчал и добавил уже более спокойно: — Есть, конечно, индивидуумы, способные в этом помочь. Они умеют стимулировать возникновение сфокусированного состояния мозга, необходимого для проведения онейрического исследования, или содействовать достижению состояния, при котором такое исследование легче вести. Процесс реализации подобных способностей непосвященный может воспринять как гипнотическое воздействие.
Анвин вспомнил, что мисс Гринвуд сделала в то утро с Броком в билетной кассе парка развлечений — прошептала что-то ему на ухо, и тот немедленно впал в состояние, похожее на транс.
— Клеопатра Гринвуд относится к такого рода индивидуумам, — уверенно предположил он.
Мур крякнул.
— Сила и способности, коими обладает голос Гринвуд, были подмечены в целом ряде случаев. Сайварт знал об этом, хотя и не понимал, что это такое. Вы помните, некоторое время она подвизалась в качестве певицы? Когда я ушел из Агентства, главный контролер экспериментировал с граммофонными записями ее песен — хотел выяснить, нельзя ли еще больше расширить возможности онейрических исследований. Я, правда, не до конца в этом уверен. Но Хоффман, несомненно, также знает об этих ее способностях. По сути дела, я больше не считаю совпадением то, что одна из песен Клео Гринвуд транслировалась по радио почти восемь лет назад, вечером одиннадцатого ноября.
Конечно, Анвин тоже слышал эту трансляцию. Именно поэтому он и узнал мелодию, когда услышал ее вчера вечером в «Коте и тонике». И тут вопросы, так и оставленные Сайвартом без ответов в его рапорте по «Делу о человеке, укравшем двенадцатое ноября», тотчас же всплыли на поверхность: целый день, пропавший изо всех календарей по всему городу, таинственные оперативники — так никогда не идентифицированные и не арестованные, — что заменили дату в календарях во всех государственных учреждениях и новостных агентствах. Но возможно, никаких оперативников там и не было, по крайней мере действующих сознательно.
— А мог Хоффман и на нас как-то воздействовать? — спросил Анвин. — Проникнуть в наши сновидения и превратить нас в своих агентов, пока мы спали? Мы ведь сами могли изменить дату в календарях.
Мур нахмурился и поджал губы, так что они исчезли под усами.
— Он хорошо владеет методикой исследования сновидений. Много лет назад кто-то открыл ему эту тайну. Видимо, какой-нибудь двойной агент. И он гораздо более могуществен, гораздо лучше владеет ею, нежели любой из супервайзеров, потому что великолепно умеет маскироваться и пользоваться чревовещанием, перемещаясь из одного сна в другой. Но как он сумел внедрить в наше сознание эту мысль, как одурачил нас, заставив нас самих выкрасть у себя целый день, — этого я даже представить себе не могу. И если он проделал такое однажды, неужели не сумеет повторить это снова? Зачем ограничиваться одним днем, если можно выкрасть гораздо больше? Так что его агенты-сомнамбулы могут действовать каждую ночь.
— Прошлой ночью банда лунатиков выкрала все будильники по всему городу, — напомнил Анвин. — Я заметил, как из всех домов, мимо которых мы проходили, выбирались по одному, по два человека; должно быть, они проникали во все квартиры, взламывая двери, и забирали оттуда часы. Они считали, что направляются на вечеринку, где будут пировать и играть, а на самом деле доставляли украденные часы братьям Рук. Там была и мисс Гринвуд, она подпевала им, а детектив Пит был застрелен, потому что вскрыл всю гнусность этой операции.
Мур покачал головой.
— Значит, мы с вами что-то упустили. Не осознали, каким оружием воспользовался наш противник. Но битва еще не окончена, мистер Анвин. Возможно, последняя битва в этой длительной и незримой войне. Я не понимаю сути всех этих маневров, знаю только, какие ставки поставлены на кон. Хоффман горит желанием отомстить, это его желание только усиливалось с годами, прошедшими со дня провала его попытки украсть двенадцатое ноября. Игровые залы, рэкет, операции на черном рынке и криминальная сеть, подпитывающая все его приготовления, — это всегда были лишь средства для достижения его истинной, конечной цели, заключающейся в уничтожении во всем городе границы между здравым смыслом и диким горячечным бредом лунатических сновидений его обитателей. Идеальный мир для него — это цирк, бродячий парк развлечений, все иллюзорное, все находящееся в состоянии непрерывного изменения. И если он осуществит свои желания, мы все превратимся в бабочек, которым снится, что они люди. Пока что его сдерживала только жесткая приверженность Агентства принципам здравого смысла и упорядоченности всего сущего. Именно в этом и состоит теперь ваша работа, мистер Анвин. И моя, кстати, тоже.
