Герр Крансос и фру Крансос встретили их на дворе — пара фермеров предпенсионного возраста, он — в рабочем комбинезоне, она — в удобном спортивном костюме.
Их пригласили в главный дом, который давно просил покраски. Зайдя внутрь, они увидели, что семью Крансос не миновала волна интерьерной моды, в последние годы прокатившаяся по стране. Кухню отделали нержавеющей сталью. В гостиной настелили ореховые полы и поставили дорогую итальянскую мебель. У четы Крансос, как и у большинства шестидесятилетних норвежцев, имелось много денег и мало фантазии. В отличие от дома, недавно получившего новые «внутренности», сами они остались прежними норвежскими бондами
[32]
, которые теперь казались чужими в своем собственном жилище.
Элин Крансос напекла к их приезду целые штабеля вафель. Синсакер запасся двумя пластинками и щедро положил на них протертой клубники. Сами выращивали, догадался он. Фелиция Стоун старательно жевала, но по ее взгляду он догадался, вафли фру Крансос попали в разряд «холодных блинов без сиропа».
С вафлей в руке Синсакер подошел к широкому и высокому окну в дальнем конце гостиной. Исак Крансос последовал за ним и остановился рядом.
— Грандиозный вид, — восхитился Синсакер, глядя из окна на волнообразный фосенский пейзаж. За каменистыми холмами и рощами проглядывал фьорд — черная дуга на горизонте.
— К нему привыкаешь. — Крансос был краток.
— Как я понимаю, Йоханнесову книгу обнаружила целая группа археологов?
— А чего ее обнаруживать-то? Стояла здесь, в гостиной, на книжной полке.
— Но только один из них понял, какое это сокровище.
— Верно. Йенс Дал, бедняга. Просто ужас, что случилось с Гунн Бритой. Как он это пережил?
Синсакеру сделалось неловко. Ему давно следовало выразить соболезнования. Ведь Далы долгое время были ближайшими соседями супругов Крансос.
— Старается держаться. — Шаблонные слова оставили после себя неприятный привкус.
Крансос долго молчал, глядя в окно.
— Сокровище, — внезапно сказал он, возобновляя прерванный разговор. — Йенс Дал тоже так сказал. Сокровище. А для нас Йоханнесова книга была просто книгой на полке, которая стоит и пылится.
— А где археологи тогда работали?
— Они собирались раскапывать старинное кладбище, как я понял. На нашем участке и правда такое есть. Оно существовало несколько сотен лет, вместе с погостом у Эрланнской церкви. Но в середине шестнадцатого века всех покойников стали увозить на главное кладбище, и наше сначала заросло, а потом и вовсе стало частью земельных владений. Теперь остатки кладбища у нас под тем лугом, где пасутся коровы. Там трава гуще и сочнее, — усмехнулся хозяин.
— Как хорошо вы знаете Йенса Дала?
— То есть связывает ли нас что-то, кроме соседства, так? Его родители вели здесь хозяйство. Замечательные люди. А Йенс тут бывал больше наездами.
— А почему во время раскопок Йенс Дал жил у вас, если у него рядом есть свой дом?
— Дом, где они теперь отдыхают, не его. Он принадлежал семье Гунн Бриты. Она тоже отсюда. Тогда они еще не поженились, она же сильно моложе его. А до владений его родителей отсюда далековато. Думаю, в последние годы, когда они еще были живы, он не часто их навещал.
— А где деревенский дом Гунн Бриты?
— Сразу вон за теми деревьями, где припаркован зеленый «ниссан», видите его? Хозяева машины, должно быть, гостят в доме, а машину оставили на дороге. Подъезд к дому, верно, совсем развезло от этого дождя. Не знаю, что за люди приехали. Гунн Брита и Йенс часто пускают — хотя теперь надо говорить «пускали» — в дом пожить друзей и коллег.
Не успел Исак Крансос договорить, а Синсакер уже выбежал из дому. На бегу крикнул Фелиции, чтобы та следовала за ним. Усевшись за руль, он увидел, как она скорым шагом идет к машине сквозь дождь. Только сейчас он заметил, что до сих пор сжимает пальцами вафлю. Клубника уже текла по руке.
— Прожорливость еще никого не украшала, — сухо заметила Фелиция, сев в машину и пристегивая ремень безопасности. Румянец ее красил. Он постарался прикончить вафлю за три укуса, но не справился — понадобилось четыре. Оставалось слизнуть ягоды — к сожалению, не особенно элегантный жест.
— Почему вдруг такая спешка?
— Вы разве не слышали?
— Все, что я слышала, — это рассказ Элин Крансос о вышитой скатерти на английском, чья грамматика не имеет ничего общего с грамматиками западноевропейских языков. К тому же у меня не было под рукой разговорника. А вы, насколько я понимаю, говорили по-норвежски.
— Да, разумеется. Прошу прощения. Суть в том, что на дороге возле дома Йенса Дала припаркован зеленый «ниссан». Сильвия Фрейд водит зеленый «ниссан».
Фелиция Стоун присвистнула. Синсакер завел мотор.
— То есть эти двое, Йенс Дал и Сильвия Фрейд, вместе ввязались в это дело?
— Не обязательно, хотя мысль интересная. Нам известно, что Йенс Дал имеет обыкновение свой загородный дом уступать на время друзьям.
— Спустя считанные дни после того, как его собственной жене перерезали горло?
— Согласен, не все концы сходятся. Но они могли договориться до того, как случилось несчастье. Главное, сейчас Сильвия Фрейд здесь.
Они поехали по дороге и свернули лишь за сотню метров до зеленой машины. Дома по-прежнему не было видно из-за деревьев. Они остановились на площадке для разворота.
— Отсюда пойдем пешком, — решил Синсакер.
— Оружие у вас с собой? — небрежно, как будто для проформы, поинтересовалась Фелиция.
— Оружие? — озадаченно переспросил Синсакер. — Какое оружие? Это вы на мое неотразимое обаяние намекаете? — На короткий миг он задумался о том, откуда взялись все эти шуточки, раньше он не имел привычки балагурить. По крайней мере на работе. А если ему и удавалось несколько раз рассмешить Аниккен, то только по чистой случайности.
— Табельное оружие, ваше павианство.
Нет, они все-таки из разных миров. Он понял, без ликбеза по страноведению не обойтись.
— Мы же не в Техасе.
— То есть не в Виргинии.
— И не там. В Норвегии полицейские не строят из себя ковбоев.
— И что же вы делаете, когда надо арестовать маньяка-психопата?
— Ну… — Синсакер набрал воздуха в легкие. — Вариант первый: мы заполняем бланк запроса в трех экземплярах — чего я сегодня не сделал — и получаем на руки что-нибудь огнестрельное. Вариант второй: действуем чертовски осторожно.
Сказав это, Синсакер вышел из машины.
