– Ты когда-нибудь расслабляешься? – спросила Джин некоторое время спустя.
– Мне казалось, что я неплохо притворяюсь.
– Я еще на концерте заметила, что ты думаешь о чем-то другом. Конечно, не все время, не постоянно, но…
– Наверное, это просто профессиональная привычка.
– Ну, не знаю… Во всяком случае, Джилл умеет отключаться, да и другие наверняка тоже.
– Боюсь, что таких, кто умеет отключаться, не так много, как ты думаешь. – Ребус подумал о Шивон и представил, как она сидит дома, глядя на экран ноутбука; подумал об Эллен Уайли, которая, забившись в какой-нибудь укромный уголок, вновь и вновь растравляет свои раны, о Гранте Худе, чья спальня засыпана заметками и черновиками пресс-релизов, а сам он сидит на кровати и пытается запомнить десятки новых имен и лиц. Подумал он и о Фермере Уотсоне… Интересно, чем занят он? Машинально трет куском фланели мебель, на которой уже давно нет и пылинки?… Конечно, были и такие, как Сильверс, Джо Дики и некоторые другие, которые, придя утром на работу, едва включались, но их, к счастью, было немного. И уж совсем редко встречались люди, подобные Биллу Прайду или Бобби Хогану, которые, выкладываясь на службе на полную катушку, каким-то чудесным образом ухитрялись оставлять работу в офисе, успешно разграничивая службу и личную жизнь.
Наконец, были и такие, как сам Ребус, которые всегда ставили работу на первое место – ставили сознательно, надеясь таким способом избежать столкновения с проблемами, которые ждали их дома.
Джин прервала его размышления внезапным вопросом:
– Скажи, где-нибудь по дороге есть магазин, который работает круглые сутки?
– Есть, и не один. А что?
– Я подумала о завтраке. Что-то мне подсказывает, что твой холодильник вряд ли похож на пещеру Аладдина.
Утро понедельника застало Эллен Уайли за ее рабочим столом на «Дальнем Диком Западе», как некоторые ее коллеги называли между собой Торфихенский полицейский участок. Почему-то Эллен казалось, что здесь ей будет легче справиться с работой, к тому же свободного места в Торфихене было не в пример больше, чем в других местах. Две воскресных поножовщины, одно ограбление, три преступления на бытовой почве и один поджог – вот все дела, которые занимали ее коллег. Проходя мимо ее стола, они интересовались, как продвигается дело Бальфур, но было видно, что собственные проблемы занимают их куда сильнее. Больше всего Эллен боялась появления язвительной парочки – Дэвидсона и Рейнольдса, которые вполне могли сказать что-то едкое по поводу ее неудачного телевизионного дебюта, но сегодня и они почему-то воздержались от колкостей. Возможно, они просто пожалели убогонькую, но скорее всего – промолчали из солидарности. Даже в таком небольшом городе, как Эдинбург, полицейские участки соперничали между собой, и если сержанта Уайли отстранили от расследования дела Бальфур, это означало, что пренебрегли всеми детективами «Дикого Запада».
– Может, тебя пересадили на какое-то другое дело? – предположил Рейнольдс.
Эллен покачала головой.
– Нет, я просто проверяю одну ниточку. Этим можно заниматься и там, и здесь.
– Но здесь ты слишком далеко…
– От чего?
Рейнольдс улыбнулся.
– От Большого Расследования. От паблисити. От центра событий и всего такого прочего…
– С меня достаточно и «Дикого Запада», – ответила она, заработав ироничные аплодисменты Дэвидсона. Рейнольдс ограничился тем, что просто подмигнул. Эллен тоже улыбнулась – все это было ей знакомо, и она почувствовала себя дома.
Мысль о том, как она оказалась на обочине главного расследования, не давала ей покоя все выходные. Ее с позором вышибли из пресс-секретарей и отправили за кулисы, в тень, где работал инспектор Ребус. И новое задание – расследование самоубийства какого-то студента, случившееся несколько лет назад, – казалось Эллен еще одним намеренным унижением.
В конце концов Эллен решила, что если она не нужна тем, кто возомнил себя большими шишками, то и она прекрасно может без них обойтись. Именно поэтому она решила вновь вернуться на родной «Дикий Запад». Все необходимые записи и заметки она взяла с собой, и теперь они лежали перед ней на столе – на ее личном рабочем столе, который ей не нужно было делить еще с полудюжиной детективов. Не трезвонил без умолку телефон, не носился туда и сюда Билл Прайд с неизменной планшеткой в руке и антитабачной жвачкой во рту. Здесь она была в безопасности; ничто и никто не мешал ей спокойно работать и так же спокойно прийти к выводу, что раскрыть дело Юргена Беккера невозможно в принципе.
Все, что ей было нужно, это собрать достаточное количество материалов, чтобы убедить в этом и Джилл Темплер.
Как это делается, она хорошо знала. Эллен начала с того, что позвонила в полицейский участок в Форт-Уильяме и поговорила с очень любезным сержантом Дональдом Маклеем, который хорошо помнил это дело.
– Его нашли на склоне Бен-Дорхори, ближе к вершине, – сказал он. – Судя по всему, тело пролежало под открытым небом не менее двух месяцев. Это довольно безлюдное место, и если бы не егерь, оно могло бы проваляться там еще бог знает сколько времени. Мы действовали строго по инструкции, но на трупе не было ни документов и ничего такого, что помогло бы идентифицировать убитого.
– Что, даже денег не было?
– Мы, во всяком случае, их не нашли. В карманах было пусто, этикетки на куртке, рубашке и белье ничего нам не говорили. Мы проверили окрестные пансионы и гостиницы, проштудировали списки пропавших без вести за два года, но не обнаружили ни одной зацепки.
– А как насчет оружия?
– Что – насчет оружия?
– Вы сняли отпечатки пальцев?
– Это через столько-то времени?… Никаких отпечатков там просто не могло быть!
– Но вы проверили?…
– Конечно. Мы проверили все, что полагается проверять в таких случаях – можете не сомневаться.
Эллен быстро записывала все, что он говорил, сокращая большинство слов.
– А следы пороха?
– Что-что?
– Следы пороха на коже. Ведь он, кажется, был убит выстрелом в голову?
– Точно. Но наш патологоанатом не нашел на коже головы ни ожогов, ни следов несгоревших пороховых частиц.
– Вам не показалось это необычным?
– Нет, не показалось. Выстрелом с близкого расстояния ему снесло полголовы, а то, что осталась, обгрызли лисицы и расклевало воронье.
Эллен на мгновение перестала писать.
– Понимаю… – проговорила она медленно.
– Собственно говоря, это было даже не тело, а одетый в лохмотья скелет, – пояснил Дональд Маклей. – И кожа как пергамент… На этой горе дуют очень сильные ветры.
– Вам не показалось, что эта смерть могла произойти при подозрительных обстоятельствах?
