– Да. Мы еще это обсудим. – Худ ухмыльнулся. Шивон сложила руки на груди.
– Ну и чего ты хочешь?
– Пока не знаю, – сообщил он. – Мне нужно подумать…
Наконец Шивон вернулась к своему столу. Соединительный шнур, чтобы подключить к ноутбуку мобильник, у нее был, но прежде она проверила компьютер Филиппы. Никаких писем от Сфинкса на нем не оказалось. На то, чтобы войти в сеть с компьютера Гранта, Шивон потребовалось всего несколько минут. И она тут же послала Сфинксу письмо, сообщая электронный адрес Гранта.
«Пожалуй, я сыграю. Решай. Шивон».
Отправив мейл, она осталась на линии. Шивон прекрасно знала, что это обойдется ей в целое состояние, однако отогнала от себя эту мысль. Игра была единственной ниточкой к Сфинксу. Играть с ним Шивон не хотелось, но она была полна решимости узнать как можно больше о нем и о его игре.
В дальнем конце зала Шивон заметила Гранта и еще двух детективов, которые о чем-то шептались, время от времени поглядывая в ее сторону.
«Пусть», – решила она.
В участке на Гэйфилд-сквер ничего не происходило. Было много суеты, беготни и нахмуренных, озабоченных лиц, но за всем этим Ребус замечал своим цепким взглядом растущее чувство безнадежности и беспомощности. Незадолго до этого участок почтил своим присутствием заместитель начальника полиции. Он вызвал на ковер Билли Прайда и Джилл Темплер и, выслушав доклад о ходе расследования, недвусмысленно дал им понять, что от них требуется «как можно скорее закрыть дело». Ребус при этом, разумеется, не присутствовал, но в том, что заместитель начальника сформулировал свое пожелание именно так, он не сомневался: устраивая разгон своим подчиненным, Джилл и Прайд, независимо друг от друга, повторили именно эти слова.
– Инспектор Ребус?… – обратился к нему один из секретарей. – Босс просит вас на два слова.
Когда Ребус вошел в кабинет, Джилл велела ему поплотнее закрыть дверь. Против обыкновения, в комнате было грязно и пахло потом: в рабочем зале не хватало мест, и Джилл приходилось делить кабинет еще с двумя детективами, работавшими в ночную и вечернюю смены.
– Похоже, скоро нам придется сажать наших людей в тюремных камерах, – мрачно посетовала она, когда, собрав со стола пустые кружки, не нашла, куда их можно убрать. – На моей памяти такого еще не было!
– Не трудись, – сказал Ребус. – Я ненадолго.
– Это верно… – В конце концов Джилл поставила кружки на пол и тотчас опрокинула одну из них ногой. Не обращая внимания на растекшиеся по полу остатки кофе, она села. Ребус остался стоять, поскольку стульев в комнате все равно не было.
– Как дела в Фоллзе? – спросила Джилл.
– Нормально. Я пришел к выводу…
– К какому же? – Она метнула на него быстрый взгляд исподлобья.
– Что вся эта история с куклой будет прекрасно смотреться на первых полосах бульварных газет.
Джилл кивнула:
– Кажется, вчера вечером в одной газетке уже мелькнул какой-то материал…
– Женщина, которая якобы нашла куклу, разговаривала с журналистами при мне.
– Якобы?…
В ответ Ребус только плечами пожал.
– Ты считаешь, она могла это подстроить?
Ребус засунул руки в карманы.
– Кто знает?…
– Кто-то, вероятно, знает. Например, одна моя подруга, Джин Берчилл, утверждает, что может нам помочь. Я хочу, чтобы ты с ней поговорил.
– Кто она такая?
– Она работает хранителем в Музее истории Шотландии.
– И она знает, что это за кукла?
– Не исключено. – Джилл немного помолчала. – Джин говорит, что похожие куклы ей уже встречались.
Разговаривая с Джин Берчилл, Ребус признался, что никогда не был в новом музее.
– Только в старом, – сказал он. – Я водил туда дочь, когда она была маленькой.
Джин укоризненно покачала головой.
– Но ведь это совсем другое, инспектор. Наверху собраны прелюбопытнейшие экспонаты, которые способны поведать нам о том, кто мы такие; рассказать о нашей истории и культуре!…
– И никаких чучел животных?
Она улыбнулась.
– Насколько я знаю, нет.
Разговаривая таким образом, они преодолели огромный выбеленный вестибюль и теперь медленно шли по залам первого этажа. Добравшись до маленького служебного лифта, Джин Берчилл остановилась и внимательно оглядела Ребуса с ног до головы.
– Джилл мне о вас рассказывала, – проговорила она.
Дверцы лифта открылись, и Ребус вошел следом за ней в кабину.
– Надеюсь, только хорошее, – сказал он и добавил: – Как о покойнике, знаете?…
Ребус изо всех сил старался взять шутливый тон, но Джин только загадочно улыбнулась. Несмотря на возраст, она напоминала Ребусу школьницу, застенчивую и вместе с тем умненькую, примерную и одновременно по-детски любопытную.
– Нам нужно подняться на четвертый этаж, – сказала она.
Потом двери лифта вновь отворились, и они вышли в узкую галерею, в которой, казалось, витали тени и царили изображения смерти во всех видах.
– Этот отдел посвящен различным верованиям, – почти шепотом проговорила Джин. – Колдовство, осквернение могил, похоронные ритуалы…
Ребус огляделся. Перед ним стояла карета-катафалк викторианской эпохи, покрытая блестящим черным лаком. Казалось, она в любую минуту готова тронуться с места, чтобы доставить на кладбище очередной груз.
Рядом стоял большой металлический гроб, и Ребус не удержался, чтобы его не потрогать.
– Это так называемый «сейф», – сказала Джин и, заметив недоумение на лице Ребуса, пояснила: – В такой железный ящик с замком запирали гроб с усопшим примерно на полгода, чтобы уберечь его от похитителей трупов.
Ребус не очень хорошо знал историю, но о похитителях трупов он слышал не раз.
– Таких, как Бёрк и Хейр, которые выкапывали из могил свежие трупы и продавали их университету?… – решил он похвастаться своей эрудицией
Джин посмотрела на него как учительница на упрямого ученика.
– Бёрк и Хейр не грабили могилы, – строго сказала она. – Они убивали людей и продавали трупы исследователям-анатомам.
– Да, верно!… – спохватился Ребус.
Они прошли мимо траурных одеяний, мимо фотографий мертвых младенцев и остановились у самой дальней стеклянной витрины.
– Вот мы и пришли, – сказала Джин Берчилл. – Взгляните, инспектор… Наши гробы с Артурова Трона.
Ребус взглянул. В витрине лежало восемь небольших гробиков длиной примерно пять или шесть дюймов каждый. Сделаны они были очень искусно и – вплоть до забитых в крышку крошечных гвоздиков – представляли собой точную копию настоящих, больших гробов. В гробах лежали маленькие деревянные куклы, некоторые были в саванах. Ребус воззрился на бело-зеленую клетку.
