– А сколько их еще нужно решить, чтобы добраться до «Чертовстула»?
Шивон задумалась.
– Думаю, это зависит от Сфинкса, – промолвила она наконец. – Помнится, он говорил мне, что «Чертовстул» – это четвертый уровень. Как только вернусь, сразу пошлю ему мейл, чтобы был в курсе. – С этими словами она аккуратно убрала записку в прозрачный пакет для хранения вещественных доказательств. Грант взял его и еще раз прочел текст задания.
– Тебе это что-нибудь говорит? – спросила Шивон. – Ну-ка, первое, что пришло в голову!…
– Бомбардировщик! – выпалил Грант. – Только нам это вряд ли подходит. Кроме того, Б-4 – это такой формат бумаги. Если память мне не изменяет, то двести пятьдесят на триста пятьдесят три миллиметра, но это вряд ли… Да и листок этот явно меньше. Наконец, сокращение «Б-4» используется в чат-форумах и обозначает «перед» или «раньше».
– Бомбардировщик – это Б-2, – наставительно сказала Шивон и задумалась. – Перед тем как красный зверь взойдет на гору… – нараспев продекламировала она, импровизируя на ходу. – Н-да, если Сфинкс ударится в поэзию, нам придется совсем худо. Интересно, это не из Библии?…
– Что, если Б-4 – это часть какого-то адреса? – предположил Грант.
– Или… координат? А?…
Грант посмотрел на нее.
– Как на карте?
– Как на карте.
– Да, но на какой?!
– Возможно, мы сможем ответить, когда узнаем, на какую гору поднялся красный зверь. Кстати, что это такое – красный зверь? Медведь?
– Медведей мы в полицейской школе не проходили, – серьезно заметил Грант. – Есть, кажется, красный волк, но у нас они не водятся. Скорее это… лев.
– Но львов у нас тоже… – Она осеклась. – Лев есть на гербе!
– Если б только на гербе, это было бы полбеды. – Грант огорченно покрутил головой. – Насколько я знаю, «Красный лев» – самое распространенное в стране название пабов. Их у нас около шестисот, причем большинство, вероятно, в наших краях, поскольку до четырнадцатого века красный лев служил геральдическим символом Шотландии.
– Паб «Красный лев», стоящий на горе, – один из шести сотен – как раз подходящая задачка для двух эдинбургских полицейских, – пригорюнилась Шивон. – Разумеется, если начать с Эдинбурга и окрестностей, то, возможно…
– Мне почему-то кажется, что это не паб, – твердо сказал Грант. – Ведь в предыдущей загадке был ресторан. Вряд ли Сфинкс настолько примитивен, чтобы ограничиться предприятиями общественного питания. Нет, я пока не знаю, что это за «красный зверь», но ведь есть же интернет; на худой конец, можно и в библиотеку заглянуть.
– Или в книжный магазин. Рядом с библиотекой как раз есть один.
Грант посмотрел на часы.
– Сбегаю-ка я опущу деньги в счетчик, – сказал он.
Ребус сидел за столом, глядя на разложенные по столешнице пять листов бумаги. Все ненужное – папки, блокноты для записей и прочее – он сложил на пол. В рабочем зале было тихо и пусто. Практически вся смена отправилась в Гэйфилд на инструктаж, и Ребус подумал, что, вернувшись в Сент-Леонард, коллеги вряд ли поблагодарят его за те баррикады, которые он возвел в проходе между столами, где оказались не только его монитор и клавиатура, но и многоэтажный лоток для входящих документов.
А на столе перед ним лежало всего пять бумажных листов – пять человеческих жизней. Вероятно – пять жертв. Кэролайн Фармер была самой молодой из них – когда она исчезла, ей едва исполнилось шестнадцать. Сегодня утром Ребус дозвонился наконец до ее матери. Решиться на звонок было нелегко, но разговаривать с несчастной женщиной оказалось еще труднее. Не успел он произнести первые слова, как она перебила его:
– Как?! Неужели есть какие-то известия?! – Внезапная вспышка надежды и его разочаровывающий ответ. Как бы там ни было, он сумел узнать от нее все, что собирался. Пропавшая девушка так и не вернулась домой. В первые дни после исчезновения, когда фото Кэролайн публиковалось в газетах, поступали сигналы о том, что ее якобы видели там-то и там-то, но после проверки все они оказались ложными. С тех пор о Кэролайн ничего не было слышно.
– В прошлом году мы переехали, – сказала Ребусу мать девушки. – Пришлось освободить ее спальню…
Из этих слов Ребус понял, что комната Кэролайн на протяжении почти четверти века ждала свою хозяйку: стены украшали все те же постеры, а в стенном шкафу висели на плечиках модные в семидесятых годах юбки, джинсы, жакеты.
– Полиция, кажется, считала, что мы сами ее чем-то обидели, – сказала мать Кэролайн. – Это мы-то!… Мы, ее родители!…
Ребус знал, что в подобных случаях виноватыми чаще всего бывают именно самые близкие люди – отец, дядя или двоюродный брат, но говорить об этом сейчас ему не хотелось.
– Потом они взялись за Ронни…
– Это был приятель Кэролайн? – догадался Ребус.
– Да. Она встречалась с ним некоторое время.
– Насколько я знаю, они расстались незадолго до…
– Вы же знаете подростков!… – воскликнула миссис Фармер, словно речь шла о событиях недельной давности. Ребус не сомневался, что воспоминания о дочери еще свежи и частенько не дают ей заснуть.
– Но в конце концов его исключили из числа подозреваемых, не так ли?
– Да, в конце концов от него отстали, но после этого бедный мальчик очень изменился. Его родителям даже пришлось переехать в другое место. Еще долго после этого он писал мне, но потом перестал…
– Миссис Фармер…
– Теперь я снова мисс Колхаун. Джо меня бросил.
– Извините, пожалуйста, мисс Колхаун, я не хотел…
– Не за что тут извиняться. Я, во всяком случае, ничуть об этом не жалею.
– Скажите, имело ли это отношение к… впрочем, это не мое дело.
– Джо почти не вспоминал о Кэрр, – жестко сказала мисс Колхаун, и Ребус подумал, что это кое-что объясняет. По-видимому, отец Кэролайн сумел в конце концов принять потерю, а мать – нет.
– Мой вопрос может показаться вам необычным, мисс Колхаун, – сказал он. – Но постарайтесь все-таки на него ответить. Скажите, что значил для вашей дочери данфермлинский парк?
– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Я и сам не совсем понимаю. Дело в том, что… всплыл один факт, и мы проверяем, не имеет ли он отношения к исчезновению вашей дочери.
– А какой?
Ребус был уверен, что мать Кэролайн не сочтет находку маленького гроба в овраге данфермлинского парка хорошей новостью, поэтому прибег к стандартной отговорке:
– К сожалению, в настоящий момент я не имею права об этом говорить, мисс Колхаун.
Последовала довольно продолжительная пауза, потом она сказала:
– Кэрр… любила там гулять.
– Одна?
