– Исключительно удобства ради. Я… – Ее прервал звонок мобильника. – Мой, – быстро сказала Шивон, увидев, что Ребус полез в карман. Ее мобильник был вставлен в специальное зарядное гнездо на приборной доске рядом с автомагнитолой. Шивон нажала кнопку громкой связи.
– Ух ты, «хэндз-фри»!… – с уважением пробормотал Ребус.
– Слушаю?… – сказала Шивон.
– Это констебль Кларк?
– Мистер Костелло? – Шивон сразу узнала голос. – Чем могу быть полезна?
– Я тут подумал… Помните, вы говорили насчет игр и прочего?
– Да.
– Кажется, я знаю одного человека, который неплохо разбирается в подобных вещах. Точнее, не я, а Филиппа…
– Как его имя?
Шивон бросила быстрый взгляд в сторону Ребуса, но тот уже приготовил ручку и блокнот.
Дэвид Костелло назвал имя, но на линии возникли какие-то помехи, и голос его прервался.
– Прошу прощения, – сказала Шивон, – вы не могли бы повторить?
Костелло повторил, и на этот раз и Ребус, и Шивон услышали его слова отчетливо и ясно.
– Марр, Раналд Марр.
Шивон нахмурилась, беззвучно шевеля губами. Ребус кивнул. Он знал, кто такой Раналд Марр. Так звали делового партнера Джона Бальфура – человека, который управлял эдинбургским отделением банка.
В участке было тихо и безлюдно. Часть детективов закончила смену и разошлась по домам, остальные еще не вернулись с инструктажа в Гэйфилдском участке. Еще один день прошел без вестей о Филиппе, без каких-либо сигналов, позволивших бы надеяться, что она еще жива. Ее кредитные карточки и банковский счет оставались нетронутыми; звонков родным или друзьям тоже не поступало. Девушка как в воду канула. Ходили слухи, будто Билл Прайд в бессильной ярости швырнул свою планшетку через весь зал, так что сотрудникам пришлось от нее уворачиваться. Джон Бальфур продолжал усиливать давление; он давал одно интервью за другим и в каждом жестко говорил, что следствие топчется на месте. Начальник полиции устроил разнос своему заместителю, а тот в свою очередь насел на нижестоящих. Ввиду отсутствия новых версий, проводился еще один тотальный опрос друзей, родственников, знакомых и соседей. Все нервничали и срывались по пустякам.
Ребус первым делом попытался дозвониться в Гэйфилд Биллу Прайду, но линия была занята. Тогда он позвонил в Большой Дом и попросил позвать к телефону Клаверхауса или Ормистона из Второго отдела департамента Уголовного розыска.
Трубку взял Клаверхаус.
– Алло, это Джон Ребус. Хочу попросить тебя об одолжении…
– Ты думаешь, я настолько рехнулся, что буду исполнять твои прихоти?
– Я думаю, ты отроду свихнутый.
– Иди ты, Ребус, к едрене фене.
– Я бы с удовольствием, да она все твердит, что тебя любит, а ты ее бьешь. – Только так и можно было пронять Клаверхауса – отвечая наглостью на наглость.
– Да, вот такое я говно, Ребус, а потому повторяю свой первый вопрос.
– Не думаю ли я, что ты рехнулся? Давай сформулируем так: чем скорее ты выполнишь мою просьбу, тем скорее я от тебя отстану и смогу поехать в паб, чтобы напиться до бесчувствия.
– Господи, ну почему ты сразу не сказал? Выкладывай, что там у тебя, только покороче.
Ребус сдержанно улыбнулся в телефонную трубку.
– Мне нужно связаться с кое-какими нашими коллегами.
– С какими именно?
– В Дублине.
– Зачем?
– Хочу покопаться в прошлом дружка Филиппы. Пусть они посмотрят, что у них на него есть.
– Я поставил на него десятку из расчета два к одному.
– Тем более у тебя есть основания мне помочь.
Клаверхаус задумался.
– Дай мне четверть часа. И не отходи далеко от телефона, я тебе позвоню.
– Договорились, буду ждать.
Ребус положил трубку и откинулся на спинку стула. Внезапно он заметил в дальнем углу какой-то знакомый предмет. Присмотревшись, Ребус узнал старое рабочее кресло Фермера Уотсона. Должно быть, Джилл выставила его из своего кабинета в общий зал, чтобы им мог воспользоваться кто-то из подчиненных. Ребус подкатил его к своему столу и расположился в нем с большим удобством. Тут он вспомнил о тех словах, которые сказал Клаверхаусу. «Поехать в паб и напиться до бесчувствия…» Вечерние посещения пабов давно стали для Ребуса частью рутины, привычным завершением рабочего дня, однако он сознавал, что какая-то часть его души хочет этого – жаждет погрузиться в приятный туман забвения, которое способна даровать только хорошая выпивка. «Забвение» – так называлась одна из групп Брайана Огера.
«Экспресс Забвение», если точнее… Где-то дома у него валялся их первый альбом – «Лучший мир», только ему он не нравился.
Зазвонил телефон, и Ребус схватил трубку, но это оказался мобильник. Выудив из кармана аппарат, он прижал его к уху.
– Алло?…
– Джон, это ты?
– Да, я. Привет, Джин. Я сам собирался тебе звонить…
– Скажи, может быть, я не вовремя?
– Нет, все в порядке. Как твои дела? Тот журналюга все еще тебя достает? – В этот момент зазвонил аппарат на столе. Это мог быть Клаверхаус, но Ребус встал, пересек зал и вышел в коридор.
– Ничего, я от него скрываюсь, – говорила тем временем Джин. – Я не поэтому звоню… Помнишь, ты просил меня кое-что уточнить? Сегодня просмотрела старые документы, но, боюсь, мне не удалось откопать ничего интересного…
– Это ничего, – вставил Ребус.
– …Хотя я потратила на это почти целый день, – закончила Джин.
– Если ты не имеешь ничего против, я хотел бы взглянуть на эти документы завтра…
– Что ж, это меня устраивает.
– …Если только по чистой случайности ты не свободна сегодня вечером…
– Я… – Последовала коротенькая пауза. – Я обещала навестить одну знакомую. Она только что родила и…
– Как это мило!
– Мне очень жаль, Джон…
– Пустяки, увидимся завтра. Тебя не затруднит подъехать в участок?
– Нисколько.
Они договорились о времени, и Ребус вернулся в зал. Почему-то ему казалось, что Джин было приятно, когда он предложил встретиться сегодня вечером. Вероятно, она ждала, надеялась на что-то подобное, а его слова подтвердили, что он интересуется ею не только по служебной необходимости.
Возможно, впрочем, что он просто выдает желаемое за действительное.
Сев в кресло, Ребус позвонил Клаверхаусу.
– Ты меня разочаровал, дружище, – сказал тот, узнав голос Ребуса.
– Я обещал, что никуда не уйду, и сдержал слово.
– Тогда почему ты не ответил на звонок?
