Я похвалил Тойволу, и он с удовольствием принял похвалу.
— Проверишь еще один момент? Если с Ронту была женщина, значит, ее, возможно, ранило, и она могла обратиться в больницу за медицинской помощью.
— Я должен был сам догадаться, — сказал Тойвола, погрустнев. — Сразу займусь этим. Не стоит ли по дороге заехать домой к парню? Вдруг там окажется что-нибудь проливающее свет на эти дела. Парень мог знакомить свою девчонку с хозяевами квартиры, которую он снимал.
— Вообще я спешу, но если двинем сразу…
— Прямо сейчас. Я знаю, где это, так что поезжай за мной.
Я последовал за нежно-серой «тойотой» Тойволы. На такой машине мог ездить только человек со вкусом, непритязательным до своего рода изысканности.
Мы свернули из леса на боковую дорогу, пересекли шоссе и въехали в малонаселенный район, застроенный коттеджами. Дома с плоскими крышами, характерными для семидесятых годов. Зажглись стоп-сигналы, и Тойвола резко свернул во двор красного кирпичного дома. Перед гаражом была стоянка на три машины. Одно место занимал припаркованный винно-красный «вольво».
— Похоже, кто-то есть, — сказал Тойвола и нажал на кнопку у двери. Где-то в глубине доме раздался звонок, напоминающий звук арфы со слабо натянутыми струнами. Вход прикрывал козырек, обитый медным листом.
Дверь открылась, за ней стоял седой мужчина лет пятидесяти. На темени неумолимо просвечивала лысина. Тойвола представил нас.
— По нашей информации здесь снимает жилье Кими Ронту.
Мужчина немного задумался, затем спросил:
— Что он натворил?
— Ничего. Мы хотим кое-что проверить.
— Его не было со вчерашнего дня.
— Можно нам заглянуть в его комнату?
Мужчина, ничего не говоря, схватил ключ с крючка в прихожей, сунул ноги в резиновые боты и вышел на улицу. Мы направились вслед за ним к гаражу.
— Одна комната с отдельным входом. Мы сдаем ее с тех пор, как съехал наш сын.
— Ронту ваш родственник? — спросил я.
— Сын сестры жены. Такой отморозок, что я его ни за что не принял бы, если бы жена не настояла.
— Он работает?
— На пособии. Не думаю, что от такого парня когда-нибудь будет хоть какая-то польза этой стране.
В глубине гаража стоял потрепанный мопед со спущенным передним колесом.
— Так и не починил его. Все лето здесь валяется, — неодобрительно проворчал мужчина.
— У него есть девушка? — спросил я.
— Да была какая-то, такая маленькая, темненькая, иногда оставалась, но я прямо сказал, что в комнате должен жить только один арендатор.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Примерно пару недель назад… Пожалуй, настало время сказать, зачем вы все-таки пришли.
— Ночью тут поблизости сгорел автомобиль, — сказал Тойвола. — В нем обнаружено тело мужчины. Мы предполагаем, что это ваш арендатор.
— Кими? Почему вы так думаете?
Я посмотрел на Тойволу. Он порылся в кармане, вынул вещи, обнаруженные у покойника, и показал мужчине. Тот помрачнел:
— Это его вещи… Они были на теле?
— Да.
Мужчина рассеянно открыл дверь, и мы вошли. Он остался у двери и наблюдал за нами.
Комната была обставлена скудно. У торцевой стены стоял книжный стеллаж, напротив расположились кровать, шкаф для одежды из ДСП и небольшой прикроватный столик. На полке примостились дешевый стереопроигрыватель, переносной телевизор и видеомагнитофон. На стене висело изображение девушки с внутреннего разворота «Плейбоя».
— У Кими нет машины… Это несчастный случай или преступление? — спросил мужчина.
— Мы не знаем, — сказал я. — Вам известно, где он хранил свои фотографии?
Хозяин уверенно направился к книжному стеллажу, открыл нижнюю дверцу и достал синий фотоальбом. Когда я открыл его, он ткнул пальцем в снимок коротко подстриженного парня с угреватой кожей. На нем были джинсы, черная куртка, как у летчиков, и высокие походные ботинки.
На поясе болталась знакомая цепочка для ключей.
Рубашка была расстегнута, и на шее виднелось найденное на теле золотое украшение со знаком зодиака.
— Кожаная куртка и спецназовские ботинки. Он был скинхедом?
— Не любил сомалийцев и прочих беженцев, но я не берусь утверждать, что он был скинхедом или еще кем-то. Я вообще не очень в курсе, что такое скинхед, это который евреев не любит, что ли?
— Что-то вроде того. Вы не знаете, он принимал участие в каких-то насильственных действиях против иностранцев?
— Про это ничего не знаю, он скорее просто болтал. У него был один хороший приятель из цыган, наверное, не так уж он их и не любил.
Я перебрал фотографии. Похоже, все они были сделаны за два последних года. На одной из них Кими Ронту держал на коленях темноволосую девушку. Снимок был сделан на каком-то домашнем празднике — стол на заднем плане был заставлен бутылками с водкой и пивом. Я показал фотографию хозяину дома:
— Это его подружка?
Мужчина взглянул на снимок и кивнул.
— Вы не помните, как ее зовут?
— Сядэ, фамилию не знаю. Живет где-то неподалеку, потому что в какой-то раз ушла домой пешком.
Я попытался найти какую-нибудь записную книжку, но ничего не обнаружил. В шкафу для одежды оказалось две почти новых автомагнитолы. По обрезанным проводам я предположил, что они были извлечены из машин в спешке и без согласия хозяев.
— Готов побиться об заклад, что они краденые, — сказал хозяин дома.
— Вы, наверное, знаете, что Кими привлекался к ответственности за автомобильные кражи и баловался наркотиками.
— Да, у него бывали иногда ломки… Вообще-то он не был уж совсем отпетым негодяем, и детство у него непростое… Это должно было как-то проявиться…
Голос у мужчины задрожал, он отвернулся и стал смотреть в окно.
— У сестры моей жены сильно не в порядке с головой. Когда Кими был маленьким, она иногда оставляла его одного на весь день. Только благодаря жене не случилось чего-нибудь похуже…
Я потрогал доску в основании шкафа. Она была не привинчена, и я ее вынул. В углублении лежали пистолет «бер-наделли» двадцать второго калибра в пластиковой коробке и стилет с рукояткой, декорированной под рог оленя.
— Я об этом ничего не знаю, — сказал мужчина.
Я взял пистолет и положил его прямо в коробке в карман. В криминалистической лаборатории разберутся — из этого пистолета стреляли в Линнунлаулу или нет.
— Мне так стыдно, что столько плохого наговорил о нем, о покойном, — сказал мужчина в дверях.
