— Женись и на ней тоже. Мужчины вроде тебя имеют много жен. Я не стану возражать.
— Освободи меня, Азука, — сказал Жарден, — и я женюсь на тебе и пристрелю этого мерзавца Мише.
— Мы будем очень счастливы вместе, Крис, дорогой, — на выдохе проговорила она и с явным наслаждением потерлась бедром о мою ногу.
Я уже понял, что вот-вот освобожусь от пут. Я чувствовал, как кровь приливает обратно к кистям. Было больно, но меня это радовало.
— Я желаю счастья вам обоим, — сказал я, — и подарю вам отличный подарок, когда состоится брачная церемония. Только Мише нам нужен, нам нужны все люди до единого.
Тут Мише принялся кричать Азуке, чтобы она его освободила сейчас же. Девушка не обратила на парня внимания, и я тоже. Я растирал затекшие руки и был всецело поглощен этим занятием.
Ко времени, когда пальцы у меня заработали нормально, Азука и Жарден горячо шептались между собой, что позволяло с легкостью установить местонахождение обоих в темноте. Я двинулся на звук, быстро скользнул ладонью вниз по руке Азуки и отобрал у нее свой кинжал.
— Ах ты… rital! — Полагаю, это слово она переняла у Лесажа, вместе со всем прочим своим французским лексиконом.
— «Rital» значит «итальяшка», — пояснил я. — Это мой кинжал, и я вернул себе свою собственность, вот и все. Можешь злиться на меня, но я на тебя не злюсь. Я премного тебе обязан, как и все здесь присутствующие.
Тут все остальные начали просить, чтобы их тоже освободили от пут.
Азука с минуту молчала, и я невольно задался вопросом, Нет ли у нее еще какого ножа.
— Дайте мне кинжал, — потребовал Жарден. — Я освобожу своих людей.
— Я сам все сделаю, — сказал я.
Я нашарил в темноте кого-то и принялся перерезать веревки. Это был не Мише, но я не знаю точно, кто это был. Луи или Бык, возможно.
— Ты собираешься драться с испанцами? — спросила Азука.
— Разумеется, — ответил я. — Как ты оказалась в трюме и откуда у тебя мой кинжал?
— Ты рассердишься, Крис.
— Давай проверим. Если бы не ты, я бы до сих пор сидел со связанными руками. Кинжал тебе дал один из испанцев?
— Я взяла его у тебя, когда ты не разрешил мне войти в каюту с вами. Я заметила, как некоторые мужчины пожирают меня глазами. Тебя со мной не было бы, и Поля тоже. Ножны я не тронула, а кинжал незаметно вытащила. Когда появились испанцы, ты ударил меня, чтобы я не кричала, и я спряталась в трюме.
— Извини, что ударил тебя, — сказал я.
— Когда-нибудь я тоже ударю тебя. Или твоего ребенка, которого я рожу. Как мы выберемся отсюда?
— Не знаю. Жарден, ты там развязываешь кого-нибудь?
— Да, капитан. Азука моя или ваша?
— Твоя, если она тебе нужна. Ты имеешь понятие, какой груз везет корабль?
— Цепи, насколько я понял. Я видел лишь мельком, как вы понимаете.
— Они в упаковочных клетях, капитан, — сказал кто-то.
— Мерные цепи?
— Я вскрыл одну клеть, — сказал Жарден. — Там цепи.
— Мы можем драться цепями, — прорычал кто-то.
— Надо вскрыть остальные клети, — подал голос еще один парень. — Там может оказаться что-нибудь другое.
— Согласен, — сказал я.
Я ощупью двинулся в направлении голоса и дотронулся до лица парня. Он повернулся ко мне спиной, и я принялся перепиливать веревки кинжалом. Лезвие было довольно острым, но с трудом брало толстые просмоленные веревки. Впоследствии многие говорили, что я помешан на заточке кинжалов и абордажных сабель. Возможно, они правы. А коли так, значит, я помешался, когда перепиливал якорный канат на «Магдалене» и чуть не сломался в трюме «Розы».
Легко было сказать, что нам надо вскрыть остальные клети. Но сделать это без инструментов было отнюдь не легко. Однако в третьей или четвертой по счету клети мы обнаружили плотницкий инструмент: пилы, молотки и даже пару топориков. А также крепежные скобы и такие железные штуковины со штырями, на которые насаживаются свечи. В общем, скобяной товар. Одни предметы оказались полезными, другие не пригодились.
Испанцы надежно задраили кормовой люк, но вот крышка носового люка оказалась плохо притянутой к раме. Трое мужчин приподняли ее достаточно высоко, чтобы мы смогли перепилить канаты пилами. Проблема заключалась в том, что на люке лежала лодка, и мы боялись произвести шум, поднимая крышку. Мы подняли ее очень медленно, с величайшей осторожностью, и испанцы нас не услышали, а если и услышали, то не обратили внимания на звуки. Ко времени, когда мы вылезли из люка и выбрались из-под лодки, уже сгустилась тьма, и я уверен, почти вся испанская команда спала.
Я так и не узнал, сколько испанцев находилось на галеоне, но они всяко превосходили нас численностью и были лучше вооружены. Все наши, кроме меня, сражались молотками и топориками. Я орудовал главным образом кинжалом, но ближе к концу боя разжился ганшпугом. Это такая длинная крепкая палка с железным наконечником, которая используется в качестве рычага. На многих кораблях ганшпуги имеют изгиб, как рукоять кабестана.
Когда сражение закончилось, я велел людям подойти по одному к нам с Жарденом. Я пожал руку каждому, похвалил за проявленную доблесть, поблагодарил за вклад в нашу победу, а потом велел Азуке промыть и перевязать все раны, полученные в бою.
Антонио подошел предпоследним, поскольку возился с парой раненых. Симоно и Ив по моему приказу светили ему фонарями. Я пожал Антонио руку, как всем прочим, и сказал, что теперь он полноправный член нашей команды, уважаемый человек.
— Если тебе что-нибудь понадобится, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы, ты обратишься ко мне, ясно? Я тебя внимательно выслушаю и обойдусь с тобой справедливо. — Я опирался на ганшпуг и, честно говоря, чувствовал такую усталость, что без него просто упал бы.
Мише подошел последним. На щеке у него темнели два запекшихся пореза в виде креста — они навсегда врезались мне в память. Я опасался, как бы парень не набросился на меня, но он уже заткнул свой молоток за пояс, вне досягаемости левой руки. Я обменялся с ним рукопожатием, как с остальными, но не отпустил его руку.
— Насчет уважения, — сказал я. — Я капитан, а капитана должно уважать.
После этих слов я левой рукой высоко поднял ганшпуг, и, мне кажется, Мише даже не понял, что происходит. Первый удар сбил его с ног, а второй, думаю, убил. Второй удар я нанес, держа ганшпуг уже обеими руками.
Потом Жарден взял тело за ноги, а я за плечи, и мы бросили его за борт. Парень был, прямо скажем, не из жирных и, отягощенный весом молотка, сразу ушел под воду и скрылся из виду в считанные секунды. Я бы охотно швырнул за борт и ганшпуг тоже. Им я убил Мише и испанского офицера, и мне казалось, для одного ганшпуга этого вполне достаточно. Но на корабле нельзя так просто выбрасывать предметы, которые еще могут пригодиться, и потому я не выбросил.
