Когда за Тимошкиным закрылась дверь, Паленый закурил, постоял некоторое время в грустной задумчивости, затем вышел во двор. Там вовсю светило солнце, где-то неподалеку кудахтали куры (а это еще откуда? – удивился Паленый; вряд ли в богатых дачах и особняках кто-нибудь занимается птицеводством; но факт оставался фактом), чистое голубое небо стремительной белой линией чертил след реактивного самолета, в верхушках деревьев тихо шептался с листьями легкий залетный ветерок…
Благодать, думал Паленый. Живи – не хочу. Только вот беда – к сожалению, жизнь недолгая и конечна. А под оптикой снайпера она и вовсе становится мизерно короткой.
Глава 23
Его размышления прервал Гривцов, подменявший Володю.
– Александр Игнатьевич! Возьмите трубу.
Он протянул Паленому мобильный телефон, который в отсутствие хозяев считался дежурным. На звонки по нему отвечал старший из охранников.
– Здравствуй, Саша! – голос Анны Григорьевны.
– Привет…
– Как ты там?
– Кручусь. Все пока идет нормально. А как твои дела?
– Главную проблему я почти решила. Осталось утрясти кое-какие формальности. Мне придется задержаться еще на пару дней.
– Будем ждать…
Анна Григорьевна немного помолчала, а затем осторожно спросила:
– Есть что-нибудь новенькое?
– Да.
– Скажешь?
– Нет. Не телефонный разговор.
– Что ж, раз так… Поговорим, когда встретимся.
А встретимся ли? – мелькнула мысль в голове Паленого. Чур меня! Он едва не плюнул в трубку, да вовремя спохватился.
– Ты побереги себя, – с невольной сердечностью сказал Паленый – и устыдился своего внезапного порыва.
– Не волнуйся, я живу в надежном месте и под охраной.
– Старайся не появляться там, где много народа, и никуда не ходи по вечерам.
– Стараюсь. Но это не очень получается. Ты там не голоден?
– В общем, нет…
Паленый замялся. Ему не хотелось говорить, что холодильник как-то быстро опустел, а он не догадался вовремя его наполнить. Но Анна Григорьевна словно подслушала мысли своего "мужа".
– Я позвоню на фирму, продукты тебе привезут. Если не хочешь готовить, заказывай в ресторане обеды на дом.
– Нет уж, я сам. Заказы – это хлопотное дело. К тому же мне не хочется съесть какуюнибудь отраву, которую могут подсыпать в ресторанную пищу наши "доброжелатели".
– И то верно. Ну, как знаешь…
Они сдержанно распрощались и Паленый выключил мобилку. Заботливая дамочка, подумал он с неожиданной злостью. Интересно, так она и с мужем разговаривала? Тогда понятно, почему он косил от нее по другим бабам.
И опять ему в голову втемяшилась глупая мысль: что если она принимает его за настоящего Князева? Возможно ли такое?
А почему бы и нет? Ведь проверку, проведенную усилиями частного детектива, он прошел успешно, графолог, судя по всему, подтвердил идентичность подписи (по крайней мере, так Паленому хотелось думать), а что касается внешности…
Человек, который перенес столько бед и невзгод, в том числе автокатастрофу и весьма болезненную пластическую операцию, вряд ли будет абсолютно похож на себя прежнего.
Голос другой? Это отметила и Маргоша. Она сказала, что теперь он говорит более выразительно, но с хрипотцой.
Однако, тембр голоса, его звуковая окраска были весьма похожи на те, что звучали в голосе Князева. Это определил сам Паленый, просматривая найденную в комнате Антошки видеозапись, на которой присутствовало все семейство Князевых, отснятое в разных житейских ситуациях.
Как-то в разговоре с Маргошей Паленый решился поднять эту болезненную для него тему, чтобы услышать ее мнение. Ведь она хорошо знала Князева и была неглупой женщиной.
Конечно, он не сказал напрямую, что ему хотелось узнать, а пошел окольными путями. Но Маргоша съела наживку и не поперхнулась. Как ни удивительно, но она совершенно не сомневалась в личности "воскресшего" Князева.
Что это, гениальная актерская игра, возможно, затеянная по просьбе Анны Григорьевны, или обычная невнимательность, смешанная с благодушием и добросердечием? Может быть, Маргоша и впрямь заблуждается вполне искренне?
Хорошо, что в доме нет комнатной собачки, с невольным облегчением подумал тогда Паленый. Пес сразу бы вычислил чужака…
Нет, не верю! Не верю – и все тут. Так не бывает, думал Паленый. Или весь мир сошел с ума, и Анна Григорьевна – в частности.
А если она в здравом уме и при нормальной памяти, то не заметить подмены просто нельзя. Или он чересчур мнителен и ему так кажется?
Бред, чистый бред, думал в отчаянии Паленый. Ну почему ты, осел тупоголовый, не сбежал отсюда раньше!? Тогда не было бы в твоей жизни ни снайпера, ни киллеров, ни предстоящих допросов на серьезном уровне. Ведь четыре трупа – не хухры-мухры. Так просто это дело не оставят.
А вдруг начнут ковыряться в его биографии? Вдруг правоохранительные органы проведут свое расследование по факту исчезновения Князева и его благополучного возвращения в родные пенаты?
У них возможностей гораздо больше, нежели у частного детектива…
В общем, куда не кинь, везде клин, с горечью констатировал Паленый. Он обложен со всех сторон. Теперь на нем столько всего висит (вспомнил он и убитого воротилу рекламного бизнеса), что впору в петлю лезть. Беги, не беги, все равно крышка.
Размышления Паленого прервал Володя. По его лицу было видно, что он чем-то встревожен.
– Ты обещал приехать к вечеру, – с удивлением сказал Паленый.
– Обещал, – буркнул Володя, многозначительно покосившись на Гривцова, прогуливающегося невдалеке.
– Тогда пошли…
Паленый направился к дому. За ним потопал и Володя. "Что могло случиться?" – с нехорошим чувством думал Паленый, едва сдерживаясь, чтобы не начать расспросы прямо на ходу.
Для беседы он выбрал тренажерный зал. По его мнению, вряд ли могло прийти комунибудь в голову поставить здесь "жучки".
– Что стряслось? – спросил Паленый, едва закрыв за собой дверь.
– Вести от Клина, – коротко ответил Володя.
И достал из кармана плеер.
– И конечно же, плохие…
– Как сказать… – Володя включил миниатюрный магнитофон и, присоединив к нему наушники, протянул его Паленому. – Послушайте.
Запись была короткой:
"Здравствуйте".
"Угу".
"Вызывали?"
"Да. Работу нужно заканчивать".
"Пока нет возможности. Вам это известно".
