– Холодно, – пожаловался Азраил, наконец прекративший свои медитации. – Разжечь бы костер…
Костер… Какой, к черту, костер?! Пора идти дальше. Ведь под лежачий камень вода не течет. Костер… Огонь… Огонь! Волкодав, ты осел!
Я бросился к Акуле – он снова застонал, очнувшись от короткого сна, – и начал рвать одеяло на полосы.
– Ты что, сбрендил? – удивленно спросил Азраил.
– Ага… – Я намотал на ствол автомата, отобранного у преследователей, лоскут и поджег его своей зажигалкой.
Ткань затлела, а затем вспыхнула факелом. Языки пламени поначалу взметнулись вверх, а потом начали отклоняться в одну сторону, будто по подземному коридору гулял легкий ветерок.
– Понял теперь? – спросил я турка.
Он с обалделым видом кивнул.
– Грузи на закорки Акулу и пойдем. Пошевеливайся!
Мы почти бежали. Когда турок выдохся, я передал ему свой факел, предварительно отсоединив магазин, и взвалил Акулу к себе на спину. Чем дальше мы продвигались, тем свежее становился воздух в подземелье. Пол стал гораздо суше, и мне показалось, что он идет на подъем. В одном месте мы наткнулись на груду человеческих костей, крошащихся как хорошо высушенные кукурузные палочки. Я ни в коей мере не думал, что они остались от римских времен, и это обнадеживало – значит, выход должен быть, выход, не законсервированный веками. Скорее всего, у янычар был здесь зиндан.
[21]
А возможно, тут находилась и сокровищница какогонибудь паши, который схоронил ее тайну вместе со своими слугами. Мысль о спрятанном золоте и драгоценностях промелькнула в голове как молния, не оставив следа, – я готов был отдать за глоток воздуха свободы не только клад, если он хранился в подземелье, но и свои сбережения…
Я готов был волком завыть от бессилия – мы наткнулись на завал. Все. Дальше пути нет. Проще говоря – хана. Я усадил Акулу, прислонив его к стене, а сам рухнул на пол. Отчаявшийся Азраил стал на колени и начал бубнить молитвы.
Закрыв глаза, я отключился от окружающей действительности. Уж коль пришла пора помирать, так хоть напоследок нужно вспомнить что-либо хорошее из прожитой жизни. Но голова была пуста, как Вселенная в начале мироздания, и только шум в ушах, напоминающий прибой, вызывал образ безлюдного пляжа в полночь.
Я поднял веки и тяжело вздохнул: увы, я никогда не страдал развитым воображением. Чурбан, он и есть чурбан… Странно, почему я продолжаю слышать шум прибоя?
Прислонив ухо к камням завала, я прислушался. Тяжелые вздохи волн зазвучали будто усиленные репродуктором. Мы у берега и нас отделяет от спасения лишь груда камней!
– Хорош ночевать! – Я грубо пнул ногой коленопреклоненного турка. – Принимайся за работу… – И начал отбрасывать в сторону камни покрупней.
На удивление безропотно, Азраил начал мне помогать. Он работал, как автомат, безмолвно и отрешенно. Похоже, надежду на благополучный исход наших блужданий в лабиринте он похоронил вместе с последними словами покаянной молитвы.
Время шло. Я пахал, как папа Карло, когда тот строгал Буратино. Не обращая внимания на пот, заливавший глаза, я с остервенением отшвыривал камни и битый кирпич. Он был обожженным, и это меня радовало – римляне строили свои сооружения в основном из кирпича-сырца. Значит, тут поработали в более поздние времена.
Увлекшись, я едва не похоронил сам себя. Только отменная реакция спасла меня от обвала, когда я сдуру залез чересчур далеко в углубление, чтобы вытащить приглянувшийся камень. Откатившись в сторону и при этом ободрав до крови ногу, я зачихал, как кот, освобождая легкие и гортань от пыли. В конце концов продрав глаза и продышавшись, я посмотрел на завал – и с трудом задавил в себе радостный вопль, при этом прикусив язык. Оброненный фонарик, который уже едва тлел, высвечивал круглое желтое пятно на стене сбоку, а впереди, в черном домотканом полотнище завала, сверкал голубой бриллиант. Звезда!
Мы выбрались на поверхность в четыре часа утра. Развалины замка чернели на расстоянии около километра. Несмотря на ночное время, там царила суета: ездили машины, слышались приглушенные расстоянием команды, скрещивались лучи фонарей, высвечивая светло-серые стены древней твердыни. Заваленный выход в подземелье находился у подножия скалы среди огромных валунов, лежащих здесь, наверное, еще с ледникового периода.
– А ты счастливчик, Волкодав. – Тяжело дыша, Азраил бинтовал обрывками рубахи раненую руку.
– Временами. – Я с наслаждением вдохнул морской воздух и попытался сориентироваться; до мыса, где нас должны были ждать ребята из команды "Скат", было не менее часа ходу, и то налегке.
Твою мать! Неужели все наши страдания пойдут коту под хвост?!
– Нам пора, Азраил. – Я достал свою походную аптечку.
– Что… что ты хочешь сделать? – Голос турка дрогнул.
– Не волнуйся. Свое слово я держу всегда. Ты слегка вздремнешь… эдак часика три-четыре, пока мы не окажемся там, где нужно. Прощай, коллега… – С этими словами я воткнул иголку шприца в его предплечье; Азраил даже не поморщился.
– Прощай… – буркнул он, похоже, во власти нехороших подозрений. – Приятно было познакомиться… – И он мягко завалился на бок.
– Мне тоже… – Я криво оскалился. – Сукин ты сын, Азраил… Спи, мне тут недосуг с тобой трали-вали разводить. – С этими словами я потормошил его, чтобы убедиться, что снадобье подействовало. – А вообще, если честно, то у меня просто руки чешутся от желания придушить тебя, как клопа. Увы, мы иногда бываем такими сентиментальными…
Сняв поясные ремни – свой и Азраила, – я привязал Акулу к спине и со всех ног припустил в сторону мыса. Теперь все зависело от моей выносливости и быстроты ног. Акула был в сознании и даже слабым голосом сокрушался, что не в состоянии мне помочь. Я только изредка мычал ему в ответ, чтобы не терять силы на пустую болтовню.
Я бежал, и лишь одна мысль билась в моей пустой черепушке: где-то там, в море, совсем близко; где-то там, в море, совсем близко…
В море…
Близко…
Рядом…
Быстрее!!!
Лондон, Ноттинг-Хилл, отель "Портобелло"
Арч Беннет, развалившись, сидел на диване в шикарном гостиничном номере, пил что-то прохладительное и старался делать вид, что его вовсе не интересует, как относится к содержанию служебной записки шеф, – "ростовщик" читал ее так основательно, будто это были Господни заповеди. Сегодня Беннет выглядел как заправский бонвиван на отдыхе: белый костюм, темнокрасная рубаха, черный в мелкий цветочек шейный платок и модные солнцезащитные очки. Этот живописный и дорогой наряд агент МИ-6 надел отнюдь не в экзотических целях, а для маскировки: достаточно скромный на вид "Портобелло" был модным отелем, где часто останавливались кино и иные звезды, не желающие селиться в снобистских районах. Номер был квартирного типа, с гостиной. Его интерьер прямо-таки кричал, кичась своей роскошью и дороговизной.
