– Понял…
Значит, у нас и здесь есть друзья. И похоже, не из последних. Да, наши предшественники в ГРУ поработали на славу: в свое время нелегалов внедряли с размахом, обстоятельно и про запас. Многие из них настолько прижились в новой среде, что не хотят возвращаться. Их можно понять: как оставить дом, семью, друзей и хорошо поставленное дело, которым из-за преклонных лет основателя занимаются уже дети? Лет десять назад к таким "невозвращенцам" пытались применить идеологические методы воздействия, особенно напирая на квасной патриотизм. Однако домой вернулись лишь единицы, и то в основном "отыгранные" – стоящие на грани провала. И даже не по своей вине – с начала перестройки, великолепно срежиссированной пока еще неизвестными силами (я так думаю, что здесь без ЦРУ не обошлось), некоторые высокопоставленные лица от разведки заболели словесным поносом, выплеснувшимся на страницах газет, вследствие чего нелегалы посыпались как спелые груши. И, понятное дело, чтобы они не потащили за собой работающих с ними на контакте и на связи, пришлось так перекромсать резидентуры, что от многих из них остались лишь ножки да рожки. Тогда и начался усиленный процесс эксфильтрации седобородых нелегалов, которые могли еще много пользы принести своей Родине. Именно Родине с большой буквы – они ее любили и были преданны даже тогда, когда чужая шкура за долгие годы намертво приросла к их телам.
Сейчас времена изменились. Аксакалов от разведки уже не теребят, лишь стараются дистанцироваться – пусть их, они заслужили почетное забвение. А награды… они не более чем эхо молодости, законсервированное в спецхране.
– Плохо дело… – сокрушенно признался подполковник, уминая колбасу. – Операция на грани срыва.
– Она мне с самого начала не была по душе. Да хрен с ним, с этим Доди альФайедом! Нашли из-за кого лучшие силы гробить. Раньше, когда политика так не влезала в наши дела, никто и пальцем не шевельнул бы ради каких-то египтян. Это частная проблема. А теперь, в свете того, что Россия по уши в дерьме, мы начали кидаться из стороны в сторону, как пес, на которого насели блохи. И все ради того, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь – чтобы было с чего начать новый крестовый поход нашей дипломатии, в данном случае на Ближний Восток.
– Меня предупреждали о твоей склонности к философским рассуждениям, – весело оскалился подполковник. – Но я не думал, что болезнь зашла так далеко.
– Болезнь?! – Я возмутился. – Это вы там в центре все больны… мать вашу! Более идиотского плана операции, чем "Альянс", я не припоминаю. Мы уже потеряли Гюрзу, нам сели на хвост – между прочим, неизвестно кто, – а теперь еще и вся полиция Кипра стоит на ушах. Как работать в таких условиях?!
– Молча, – отпарировал мой связник. – Стиснув зубы. И переформировав ряды. Как это бывало уже не раз.
– Извините, возможно, я лезу не в свои сани, но меня мучает один вопрос: почему Синдикат решил пришить Доди руками русских? У них что, свои кадры повывелись? Насколько я знаю, до недавних пор нашим соотечественникам не доверяли.
– А как ты сам думаешь по этому поводу? Договаривай, не стесняйся.
– Знаете, я в политике разбираюсь как свинья в апельсинах. Особенно в так называемой "высокой". Мне кажется, что готовится грандиозная провокация для очередной дискредитации России. Как же: нехорошие русские грохнули лапушку-араба (мусульманина!), вот и верь им после этого. И можно ли с ними вообще иметь дело, с этими варварами? Никто ведь не будет разбираться, на кого работал тот, кто ликвидировал Доди. До этого просто не дойдет: молниеносная "зачистка" – и концы в воду. А труп, пусть он будет трижды русским, лишнего не скажет. Главное, чтобы убийцу опознали как гражданина России. Потом международная пресса раздует такое кадило… Я не прав?
– Бред сивой кобылы, но не без изюминки. Ликвидация, она и есть ликвидация. И не важно, кто к этому делу приложил руку: негр, англичанин, еврей или русский. Если в годы "холодной войны" мы маскировали не только свою национальную принадлежность, но, образно говоря, даже дыхание с русским акцентом, то ныне всем на все глубоко наплевать. Сплошное сумасшествие.
– Беда только, что мы в нем принимаем непосредственное участие, – пробормотал я с удрученным видом.
– Не столько беда, сколько исторический казус.
– Легче всего кивать на историю. Она настолько громадная и всеядная, что судьба одного человека в ее чреве не более чем молекула.
– Ладно, подведем под прениями черту… – Подполковник с видимым сожалением посмотрел на опустевшую бутылку. – Тебе до вечера нужно вернуться в Лимассол. А обсудить нам нужно многое…
Нет, мне по-прежнему все не нравится! Я ведь нутром чую, что в операции "Альянс" что-то не так. Смешались в кучу кони, люди… Моб твою ять!
– Что? – спросил недоуменно подполковник.
– Вы это о чем? – Я тоже удивился.
– Ты что-то сказал или мне послышалось?
Все, амбец. У меня уже склероз в начальной стадии: мозги отключены, а язык болтает сам по себе. С этого все и начинается – сначала пропадает память, затем в туалете вместо того, чтобы достать то, что просится наружу, справляешь малую нужду, держась за кончик ремня, ну а потом, затащив к себе домой телку, раздеваешься донага, вежливо говоришь ей: "До свидания, дорогая. Было так приятно…" – и уходишь в чем мать родила в полной убежденности, что провел великолепный вечер в постели незнакомки и успел слинять перед самым приходом ее мужа.
– Послышалось… – буркнул я, раздосадованный дальше некуда.
– Так, продолжим… Отныне ты шеф группы, вместо Гюрзы.
– Почему я? У меня другой профиль. И опыта маловато.
– Опыт – дело наживное.
– Но я не смогу раздвоиться – Фигаро здесь, Фигаро там. Моя задача – быть поближе к Доди в экстремальный момент. А общее руководство потребует столько сил и времени, что, когда наступит день "икс", я буду или без задних ног, или за много, много миль от места событий.
– Кей…
– Что – Кей?
– Разве она тебе ничего не сказала?
– Почему не сказала? Несколько раз послала на хрен.
Подполковник весело оскалился:
– На нее это похоже… – Он с хрустом разгрыз большое краснобокое яблоко; я предпочел клубнику, упакованную в коробочку: вкуса у нее не было почти никакого, зато вид – обалдеть. – Если понадобится, то в контакт с Доди или его близким окружением войдет она.
– А я что, рылом не вышел?
– Не то чтобы да, но у некоторых, особо чувствительных, при взгляде на тебя возникают определенные ассоциации из серии "не дай бог встретиться с ним в темном углу".
– Буду шарить под спортсмена. Чего проще – майка, трусы и кроссовки. Таких тут хватает.
– А винтовку с оптикой замаскируешь под спиннинг?
– Мне и рук достаточно.
– Не скажи. Чует мое сердце, что здесь намечается заваруха и в ней будет применено нечто из арсенала двадцать первого века. И мы должны быть готовы к любому повороту событий.
