Я выбрал вариант попроще. Конечно, для человека тренированного. Например, скалолаза, гимнаста. Или мастера хэсюэ-гун.
Я был на балконе четвертого этажа ровно через три минуты. К счастью, в Марселе их не стеклят, как, например, в нашей родной Жмеринке или Вологде. Правда, и не используют для хранения консервированной брюквы или синеньких. Балконы служили скорее украшением фасада, нежели для утилитарных целей. Потому крюк отлично цеплялся за перила, а я, поднимаясь по веревке, не боялся нечаянно задеть горшок с фикусом или самопальную телевизионную антенну, склепанную умельцами из железок, найденных на мусорной свалке.
Балконная дверь была закрыта, в комнате свет не горел. Достав из рюкзака, который я захватил с собой, специальное приспособление в виде циркуля, я закрепил его с помощью пневмоприсоски, а затем аккуратно и практически бесшумно вырезал в стекле алмазным наконечником круглое окошко. Просунув руку в образовавшееся отверстие, я повернул ключ, отворил дверь и проскользнул внутрь квартиры.
Ни Пинскер, ни его гости не спали. Я слышал их возбужденные голоса и звуки музыки. Оставив рюкзак и веревку с крюком на полу у балконной двери, я начал обход комнат жилища. Мне хотелось исключить любые неожиданности, когда я наконец доберусь до теплой компашки бывшего земляка.
Квартира была огромной. Я не задавался целью определить, сколько в ней насчитывалось комнат, но их оказалось уж никак не меньше десяти. Похоже, Пинскер скупил или снял весь этаж. Живут же люди…
В квартире, кроме ее хозяина и гостей, никого больше не было. Я знал, что Пинскер не женат и не держит собак, но как-то не верилось, что в таких больших апартаментах, обставленных дорогой шикарной мебелью, проживает только один человек. По-моему, нормальный индивидуум просто завыл бы на луну от одиночества, слоняясь по холлам, коридорчикам и спальням, как призрак какого-нибудь старинного замка.
Общество во главе с Пинскером почему-то облюбовало одну из спален. Постояв, прислушиваясь, некоторое время у ее порога, я надел маску и потянул за ручку двери.
Картина, открывшаяся передо мной, была просто омерзительной. Я достаточно индифферентно отношусь к различного рода извращенцам, почти у каждого из нас есть какой-то вывих в мозгах, но увидеть шабаш гомосексуалистов в полной его неприглядной обнаженности, да еще и впервые в жизни, было для меня, что называется, громом среди ясного неба. Как раз шел сам "процесс", мужская групповуха, и мне едва не стало дурно при виде потных сплетенных тел. Сам Пинскер был плешивым и рыжеволосым, и его белое рыхлое тело на фоне волосатых гориллоподобных "гостей" казалось дохлой амебой, выброшенной волной на берег и заплутавшейся в живых мхах. Я едва сдержался, чтобы не опустошить обойму пистолета с глуши-телем в это омерзительное месиво человеческих тел, сладострастно стонущее на разные голоса.
Я не стал их окликать, а всего лишь посвистел.
Эффект от моей импровизации был поразительным: раздался вопль Пинскера, заглушивший звуки музыки – эти ублюдки поставили что-то классическое, – и куча-мала рассыпалась, как карточный домик.
Да, эти гомики оказались не простыми любителями сексуальных извращений. Я не успел и глазом мигнуть, как в руках "гостей" Пинскера оказались "дуры" приличного размера; несмотря на порочные инстинкты, дело свое они знали туго и держали оружие на подхвате. Похоже, эти "гориллы" и впрямь состояли при моем "земляке" телохранителями. Так сказать, сочетание приятного с полезным и необходимым.
Никогда я не нажимал на спуск с таким изуверским наслаждением. Когда я поднялся на балкон квартиры Пинскера, у меня и в мыслях не было лишать кого-либо из этой троицы жизни. Нам всего лишь требовалась нужная информация. Хотя я и понимал, что просто отпустить их было верхом глупости и непрофессионализма. Но на этот случай у меня был Эрнесто, большой любитель "пускать красный соус". Однако сейчас все мои сантименты утонули в волне отвращения, и я убил телохранителей не моргнув глазом.
– Заткнись, сука… – угрюмо бросил я воющему по-звериному Пинскеру. – Твоя очередь пока не пришла.
Он захлопнул рот со стуком, как деревянный щелкунчик. Его обезумевшие глаза, казалось, вотвот выскочат из орбит, а висев-ший складками жир напоминал тающий студень, который везут в телеге по ухабистой дороге.
Больше не говоря ни слова, я связал его простынями и заткнул рот. Но прежде чем выйти на связь с Эрнесто, я пошел в ванную и тщательно вымыл руки.
Волкодав
Только теперь я понял, как хорошо родиться в семье мультимиллионера. Чтобы ежегодно позволять себе морские круизы и прочие радости жизни богатых бездельников, изнывающих от скуки.
Киклады были прекрасны. Утро проснулось тихое и умытое ночным дождем. Сверкающее, как голубой бриллиант, небо плавно изливалось в аквамариновые воды; в них отражались прибрежные скалы, поросшие деревьями и кустарниками. "Сидни" покачивалась под легким бризом, словно колыбель младенца, и мне не хотелось даже думать о предстоящей схватке с хитрым и коварным противником, спрятавшимся где-то среди островков, беспорядочно разбросанных рукой древнего гиганта по лазурной глади Эгейского моря. Но служба есть служба, и скрепя сердце я приступил к своим обязанностям командира группы, едва над горизонтом показалось отдохнувшее за ночь солнце. Чего нельзя было сказать о нас – мы дежурили по двое, сменяясь каждые три часа. За исключением Кей – она дрыхла как сурок, пользуясь нашим мягкосердечием, – и кэпа: он проторчал всю ночь у штурвала, подбадривая себя крепким кофе и коньяком, чтобы в случае экстремальной ситуации немедленно сняться с якоря и уйти от возможной опасности.
Больше всех досталось Трейни и Слоули. Если мы наслаждались свежим воздухом на палубе, то они парились в секретной рубке у экранов локатора и в наушниках сонара. Но парни стойко выдержали выпавшее на их до-лю испытание и даже шутили, когда Кей по-быстрому сварганила нам завтрак.
А вот мне было не до шуток. Что, если сейчас покажется пенный след торпеды, взявшей курс на "Сидни"? Вдруг командиру неизвестной подлодки надоест нас караулить в этих не очень пригодных для каботажа водах?
– Когда очередной сеанс связи со спутником? – спросил я у Слоули, хотя и сам знал, что через полчаса.
Раздевшись до пояса, он удил рыбу – ради маскировки.
Слоули жизнерадостно ответил, и меня да-же передернуло от негодования: сукин сын, ему хоть бы хны! Ну и народец подобрался. Такое впечатление, что им еще никогда жареный петух в задницы не клевал. За исключением разве что Боба Миллера – старый морской волк был угрюм и на удивление немногословен.
Спутник показал нам, что нужно, и свалил за горизонт. Тщательный анализ видеозаписи оказался малоутешительным: подводной лодки не наблюдалось – видимо, где-то на глубоководье легла в дрейф, а глиссер приткнулся в крохотной бухточке буквально в двух шагах – за островом, до которого было не больше мили. И все. Точка. Скоростное суденышко пустовало, а команда, скорее всего, расползлась по возвышенностям – чтобы не выпустить нас из виду. А отыскать их из космоса среди деревьев было не легче, чем иголку в стогу сена.
