– Эти смотрины могут закончиться кровопусканием. Пока только неизвестно кому. Очень хочется, чтобы чаша сия меня миновала.
Мне вовремя вспомнилось, что я теперь не диверсант-ликвидатор высокой квалификации по прозвищу Волкодав, а обычный предприниматель, опасающийся не только за судьбу своей фирмы, но и за свою жизнь.
– А вдруг вас убьют… – упавшим голосом сказала Марья.
В ее глазах притаилось что-то непонятное; то ли она и впрямь беспокоилась за меня, то ли просчитывала очередную финансовую комбинацию, в которой мне уже не было места.
– Убьют – закопаешь. На это у фирмы денег точно хватит. А если серьезно, то не каркай. Думай о чемнибудь хорошем. И последнее: дверки машины держи заблокированными, стекло низко не опускай, ключ должен быть на старте, свой газовый пистолет положи на сидение – чтобы, в случае чего, не замешкалась.
Все, я ушел…
Она что-то сказала мне вслед, – наверное, дежурную фразу типа "Ни пуха, ни пера" или "Скатертью дорожка" (это если у нее за пазухой для меня камень припасен), но я не расслышал. Все мои мысли и чувства были устремлены вперед.
Нет, скорее наоборот: я хотел подобраться к даче "клиента" задами.
Как я и ожидал, тыл дачи оказался пусть и не проходным двором, но вполне преодолимым препятствием.
Доски забора держались некрепко, но я не хотел оставлять следов, поэтому разбежался, подпрыгнул, и, уцепившись руками за верх ограждения, одним махом перекинул тело на другую сторону.
Мягко и бесшумно приземлившись, я невольно подумал – не без самодовольства: "Есть еще порох в пороховницах…". И тут же осадил себя – не рисуйся прежде времени.
Я не шел между деревьями, а скользил, плыл, – так, как меня натаскивали в спецучебках, и как доводилось все это проделывать не один раз в боевой обстановке. Теперь я был призраком, фантомом.
Темнота стояла, хоть глаз выколи, но у меня был свой маяк – фонарь на углу какой-то хозяйской постройки, очень похожей на конюшню.
Время от времени я приседал и аккуратно исследовал подозрительные участки лезвием кухонного ножа. На мою удачу, "клиент" не решился (или не догадался) заминировать подходы к даче хотя бы петардами.
Не было и растяжек с пиропатронами.
Я знал, что некоторые особо подозрительные нувориши (особенно те, кто опасались "заказа") устраивали на очень высоком профессиональном уровне ловушки с фейерверками. Попав в огненное кольцо, мало кто мог выбраться из него целым и невредимым.
С другой стороны мне такая беспечность "клиента" показалась подозрительной. Чрезвычайная легкость, с которой я проник на территорию дачного участка, ни в коей мере не усыпила мою бдительность.
Я оказался прав.
Не знаю, каким чувством – седьмым, восьмым, а может, двадцатым – я уловил в темноте среди жидких кустиков какое-то движение. Я сначала застыл на месте в полной неподвижности, а затем, выставив нож вперед, как копье, опустился на корточки.
Ну конечно же, этого и следовало ждать. Я уже достаточно близко подошел к даче, и свет фонарей, освещавших двор и фасад, с низкой позиции послужил мне экраном.
И на этом экране достаточно четко вырисовалась мощная, приземистая фигура сторожевого пса – уж не знаю, какой породы.
Песик – чтоб он сдох! – явно что-то учуял. Или кого-то. Но пока соображал, как ему поступить, – залаять или без особого шума вцепиться непрошеному гостю в глотку.
Наверное, второй вариант ему понравился больше.
Неторопливо, даже вразвалку, – как борец перед схваткой на ковре – пес двинулся вперед. В моем направлении.
Вот сволочь! – прошептал я в отчаянии. Бежать поздно, а сражаться… – кто его знает, что это за зверь.
Хорошо, если пес не шибко обучен сторожевым премудростям. А если его специально натаскивали охоте на человека?
Тогда мне хана. В темноте с моим оружием особо не разгуляешься.
Если я не успею нанести удар первым… лучше об этом и не думать. Пока суть, да дело, пес запросто может снять с меня скальп и отгрызть все выступающие части, в том числе и…
Господи, только не это!
Конечно, можно залезть на дерево. Но как потом мне, Волкодаву, смотреть в глаза простому трудовому народу в лице Марьи? Стыд-то какой. Мужик, способный голыми руками убить быка, испугался шавки.
Нехорошо.
Нет, здесь у меня получился явный перебор.
В том звере, что неторопливо, с сознанием своей силы и превосходства, приближался ко мне, от шавки была только родословная. Которая терялась где-то во тьме веков. Чудеса селекции довели его вес как минимум до шестидесяти килограммов.
Пес бросился на меня молча. Уж не знаю, как и чему его учили, но он сам напоролся на нож. Наверное, псина привыкла таранить противников своей немалой массой, чтобы потом, сбив его с ног, катать жертву по земле, снимая зубами одежку вместе с кожей, – словно очищая кукурузный початок.
Я удержался на ногах с трудом. Пес, враз растерявший свою злобу, несколько раз жалобно проскулил, затем захрипел – и представился. Похоже, клинок попал ему прямо в сердце.
Если честно, мне стало жаль безгрешную животину; пес всего лишь исполнял свой долг. Увы, такова жизнь…
Этой мыслью я и утешился, потому как в такой обстановке предаваться философским размышлениям было недосуг. Что если у нашего песика где-то неподалеку бродит друг или подруга? Бр-р…
Мне пришлось простоять возле поверженного животного, вслушиваясь и вглядываясь в темноту, не менее пяти минут, прежде чем я удостоверился, что вокруг царят тишина и спокойствие.
Видимо, мой "клиент" пожадничал и не стал покупать второго пса. Такие звери стоят больших денег.
До здания я добрался без приключений. Весь второй этаж был освещен. Возле самой дачи росли деревья (правда, не густо), что меня вполне устраивало.
Прячась в тени, я высмотрел себе удобный насест. А затем быстро забрался наверх, прямо в густую крону старой липы (кажется, липы – ботаника в школе никогда не была моим любимым предметом).
Устроившись в развилке, я достал из-за пазухи небольшой, но сильный бинокль, и прильнул к окулярам.
К слову, бинокль был трофейный и очень мне памятный. Тот, кому он принадлежал, оказался хорошим бойцом. Победа над ним была для меня весомей любой награды – ведь я остался жив.
Я так и не смог определить его государственную принадлежность – "в поле", то есть, на задании, у спецов моего профиля нет ни имени, ни звания, ни национальности, а тем более – документов.
Пардон, за исключением фальшивых, правда, изготовленных так, что комар носа не подточит.
Комната, которая меня сразу заинтересовала, оказалась гостиной. Она была немалых размеров, и меблирована большей частью кожаными креслами и диванами.
