Стах даже запенился от злости на строптивого и непослушного подручного, оставившего пост без спроса, и готов был убить его, но когда Збышек притащил зажаренного на костре глухаря, он мгновенно сменил гнев на милость и с удовольствием принял участие в настоящем пиршестве.
Чтобы на холме не был слышен звук выстрела, Збых удалился от Трех Могил на расстояние не менее двух километров. И ему здорово повезло сразу наткнуться на глухариную семейку. Остальное было делом техники: он ощипал птицу, вынул внутренности и поставил тушку на костер, который развел в ложбинке.
Самым тяжелым для него оказалось томительное ожидание конца поварской процедуры. Чтобы его не терзал зверский аппетит, возрастающий по мере того, как ужаривалось мясо, он пошел на крайние меры – взял и пожевал веточку полыни. После этого «террористического акта» над своими вкусовыми рецепторами Збышек мог продержаться вообще без еды хоть двое суток. Глухарь был доставлен к шалашу в целости и сохранности, не потеряв даже маленького кусочка мяса. Збых мог гордиться своей выдержкой и чувством товарищества. Теперь он выковыривал кусочки мяса из зубов и чистил карабин, разобранный на части. Это был СКС, отличная машинка, способная «достать» противника на расстоянии не менее километра.
Едва увидев карабин в багажнике «волжанки», Збышек схватил СКС, как капризный ребенок чужую игрушку, и не дал никому даже подержаться за него. Стах не возражал. Ему достался почти новый «вальтер» с глушителем и две запасные обоймы. Ничего не получил из новых поступлений лишь Анджей. Но Ендрусь, несмотря на свою любовь ко всяким механизмам, в частности к огнестрельному оружию, хотел вообще отказаться от «макарова», с которым они ходили грабить музей, и Стах всучил ему пистолет едва не силком.
– Что значит – какая разница!? – возмутился Стах. – Нужно знать, что они там делают.
– Кому нужно, тебе? – спросил Збышек.
И с наглецой ухмыльнулся.
– Нам! – резко ответил Стах.
Он даже почернел от едва сдерживаемой злобы.
Стах почувствовал, что еще слово – и Збышку конец. Внутренним взором он даже увидел, как достает «вальтер», нажимает на спусковой крючок, и мозги Збыха разлетаются по кустам. Наверное, Збышек понял состояние бугра, потому что сразу же стушевался и дал задний ход.
– Ну, если надо…
– Надо! – отрезал Стах, все еще во власти праведного гнева.
– Тогда пойду, посмотрю…
Збышек встал.
– Только будь внимателен, – напомнил Стах. – Не попади в какой-нибудь хитрый капкан.
– Буду… – независимо буркнул Збых.
Они уже знали, что Тихомировы оборудовали сторожевую «паутину», которая мешала соглядатаям подойти поближе к палатке. Правда, у них было специальный прибор, похожий на ружье с оптическим прицелом, благодаря которому они могли подслушивать разговоры Тихомировых на расстоянии. Но лежать с ним целый день и вечер в кустах, направив чувствительную антенну на кладоискателей, было очень утомительно. К тому же они никак не могли его наладить – в наушниках все время раздавался сильный шум и треск, словно где-то рядом шла гроза, и чаще всего вместо цельных фраз они слышали лишь отдельные слова.
И все-таки они разобрались, как устроены некоторые ловушки. И даже научились их обходить. Но только днем. И не все. Подходы к раскопу ими были еще не освоены.
Оставив карабин и прихватив с собой лишь нож, Збых лег на живот и осторожно пополз в сторону палатки. Вскоре он исчез в высокой траве. Потянулось нервное ожидание, которое прервалось грохотом взрыва. Збышек буквально взмыл над землей. Матерясь и брызжа слюной, он бегом, уже не скрываясь, вернулся обратно.
– Суки! Убью всех, порежу на куски! – кричал он в дикой ярости, одновременно извиваясь от боли.
Ему здорово не повезло – один из пиропатронов взорвался совсем рядом. Стах и его команда как-то умудрилась проморгать тот момент, когда Глеб ставил эти растяжки. Наверное, потому, что это было вечером, в сумерках. Да еще, ко всему прочему, Тихомиров-младший установил свои взрывающиеся ловушки в тех местах, где не присутствовала «паутина» со звоночками. Поэтому эффект от взрыва пиропатрона получился, что называется, сногсшибательный. Испуганного и обожженного Збыха едва не хватила кондрашка.
Збышек получил сильный ожог левой стороны лица. Анджей достал аптечку и начал накладывать на обожженное место какую-то мазь. От боли Збых еще больше ярился, и когда на поверхности появился встревоженный Николай Данилович, он, не помня себя, схватил карабин и выстрелил в его сторону, почти не целясь.
– Зачем ты это сделал!? – еще раз спросил Стах, приглушенным от ярости голосом.
– Пусть сука знает… – остывая, буркнул Збых.
Он уже понял, что зашел чересчур далеко и что Стах может запросто отправить его вслед Тихомирову. Вон уже и руку положил на рукоять пистолета…
Вспугнутая выстрелом стайка диких голубей все кружила и кружила над Тремя Могилами. Зоркие птичьи глаза видели все, что творилось внизу. И картина, которая предстала перед их глазами-бусинками, очень не понравилась бы Стаху.
Глава 10. В ЗАПАДНЕ
Когда Глеб, наконец, выбрался из раскопа, то увидел неподвижную фигуру отца, который лежал на земле в неудобной позе. Звук выстрела он услышал, когда был еще на подходе к камере.
«Убит!!!» – первым делом мелькнула в голове страшная мысль. Но Глеб не стал подниматься на ноги, что было бы смерти подобно, ведь невидимый стрелок, скорее всего, готов был произвести еще один прицельный выстрел.
Им уже приходилось попадать в подобные передряги. Однажды, года два назад, за ними гнались добрых десять верст конкуренты, имеющие бандитскую «крышу». Это было близ Калининграда, бывшего Кёнисберга, столицы Восточной Пруссии.
Отступая, гитлеровцы и местные жители зарыли в окрестностях Кёнисберга немало разных ценностей. Кроме того, советская авиация разбомбила несколько музеев, и их богатые фонды оказались перемешанные с землей. Так что Калиниградская область после войны, и в особенности последние пятнадцать – двадцать лет, стала поистине золотым дном для кладоискателей и авантюристов разных мастей. Поговаривали даже, что где-то в казематах крепости спрятана приснопамятная «Янтарная комната», но Тихомировы не очень верили россказням различных «знающих» людишек, а также велеречивых дилетантов и борзописцев, изображающих из себя великих знатоков кладоискательского дела.
Николай Данилович любил конкретику и обстоятельный библиотечный поиск. Он брался за дело лишь тогда, когда почти наверняка знал, за чем идет, и где оно лежит. Наобум профессиональные кладоискатели Тихомировы никогда не действовали – берегли свое драгоценное время, силы и средства. Тогда они нашли богатую коллекцию монет, настоящий музейный раритет, и едва не потеряли головы. По ним стреляли из автоматов и пистолетов, но судьба смилостивилась над ними и они не получили ни единой царапины.
