Комендант с начальником участка стоят на краю и внимательно наблюдают за уровнем воды…
– Не уходит, – озвучиваю неприятную для них новость.
– В чем же дело? – скребет затылок Петрович. – Три корзины подняли, а она стоит!..
Я замерз и спешу в душ. На ходу бросаю:
– Протока основательно забита. На задержке дыхания я могу прочистить метров тридцать-сорок, максимум пятьдесят.
– А что, если она забита дальше?
– Тогда потребуется акваланг…
* * *
Мы вновь сидим за столом. Перед нами – кружки с небольшим количеством спирта и тарелка с черствым хлебом. Петрович и комендант дымят сигаретами.
– Где ж его взять-то? – задумчиво глядит в пожелтевший от дыма потолок Петрович.
– Аквалангов на шахте отродясь не водилось.
– Кабы знать, что пригодятся, давно бы заказал с Большой земли, – вторит Осип Архипович.
– Так закажи.
– Ага, закажи!.. Я водяной насос для системы отопления заказал месяц назад, до сих пор не прислали. Пока дождемся, все три уровня твоего участка затопит…
Внезапно Петрович вскакивает:
– А штатный самоспасатель не подойдет?!
Я впервые о таком слышу.
– Что за хрень?
– Средство индивидуальной защиты органов дыхания. У нас имеется пара сотен ШСС-1.
– Надо бы посмотреть, – опрокидываю в себя спирт.
– Не кипятись, Петрович, – морщится комендант. – Самоспасатели на строгом учете – по количеству руководителей высшего и среднего звена. Так что извиняйте, я за каждый из них башкой отвечаю.
Пожимаю плечами:
– В таком случае придется останавливать добычу, ждать полного ухода воды и чистить осушенную протоку.
– Остановить добычу?! – хором восклицают пожилые мужики. – Да наши московские хозяева с нас три шкуры спустят! Это невозможно, парень!! Ты представляешь, какие тут завязаны бабки?!
– Значит, остается один вариант.
– Какой?!
– Я могу сам собрать простейший дыхательный аппарат с открытой схемой дыхания.
Собеседники изумленно хлопают веками.
– Сам?!
– Дело знакомое. Только нужна ваша помощь.
– А что нужно-то? – настороженно переглядываются начальники. – Ты говори – не стесняйся!..
– Нужен доступ в мастерские на восьмом уровне и кое-какие детали: пару надежных воздушных баллонов, шланги, вентили, манометр. Неплохо бы покопаться в готовых редукторах и клапанах от воздушных систем… Если не подберу, придется точить вручную на станках.
Комендант облегченно выдыхает:
– Это легко! Это мы обеспечим! Кильдым в твоем распоряжении.
– Что, простите?
– Кильдым – механический цех, каптерка, склад.
– Годится. Надеюсь, компрессор на шахте имеется?
– Полно! В каждом рабочем штреке!
– Тогда считайте, что акваланг у нас есть.
Посовещавшись перед третьей ходкой, мы условились действовать так: первую половину каждого дня я торчу в мастерских и сооружаю акваланг, а после обеда – пока не готов дыхательный аппарат – занимаюсь прочисткой протоки на задержке дыхания. Осипу Архиповичу настолько пришлась по вкусу идея с постройкой акваланга, что он пообещал ежедневно поить меня спиртом и даже приставить ко мне охрану.
– От спирта не откажусь, а охрана не нужна. – Натягиваю неопреновый костюм. – Если понадобится, я сам за себя постою.
– Зря отказываешься, – гудит он, изображая отеческую заботу. – В шахте полно всякого сброда.
– И тех, кто скрывается от полиции и правосудия, – добавляет Петрович. – Воткнут в бок заточку, и поминай как звали. Всякое здесь бывало.
– На кой черт я им сдался?
– Как знать…
В тот момент мне было не до уголовников и прочей шпаны. Я подошел к краю площадки, обвязал вокруг талии веревку и прыгнул вниз.
* * *
В третьей ходке пришлось залезть в проклятую кишку слишком далеко. Я методично выкорчевывал огромные куски породы, увязшие в зыбком песке, таскал их к выходу и сваливал в кучу. Мне хотелось сделать максимум возможного, чтобы в последующие дни больше уделять времени на постройку дыхательного аппарата.
В общей сложности за третье купание я провел в ледяной воде около получаса, чем весьма удивил начальство. У горловины образовалась большая гора обломков. «Корзины на три-четыре», – оценил я ее объем и в последний заход решил пройти по протоке максимально далеко. Ведь, несмотря на мои усилия, течение воды в протоке по-прежнему оставалось слабым.
Кажется, я забрался метров на сорок – веревка, конец которой обвязывал мою талию, натянулась и не дала идти дальше. В этом месте протока немного сужалась, а заиленное дно поднималось выше середины. Выбрав здоровый кусок породы, я с трудом выдернул его и повернул обратно.
Метров за десять до выхода пришлось кинуть чертов булыжник и рвануть к выходу налегке – запас кислорода в груди заканчивался. Вот тут-то и вспомнилась относительно недавняя история с западней в подводной пещере.
В глазах появились радужные круги – первый признак кислородного голодания. Я экономил силы: отталкиваясь от стен и рыхлого грунта, вытягивался в струнку и проплывал несколько метров по инерции…
Голову пронзала острая боль, зрение подернуло туманной пеленой. Черт, неужели не успею?..
Выход из горловины. Делаю последнее отчаянное движение конечностями и устремляюсь к поверхности.
Вот она – поверхность. Жадно хватаю воздух, прочищаю легкие.
– Почти пять минут, парень! – доносится сверху бас коменданта. – Мы уже хотели выбирать веревку!..
– Я же сказал, – ползу по лестнице вверх, – не стоит дергать за веревку раньше пяти минут…
Глава вторая
Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. День восьмой
Вчера я очень сильно промерз в ледяной воде. Уверен: от последствий переохлаждения меня спасло интенсивное движение и двести граммов чистого спирта, разделенных комендантом на три равные порции. К тому же я прилично устал – вероятно, сказывалась частичная потеря физической формы после увольнения из «Фрегата».
Именно поэтому утром восьмого дня я встал с постели на полчаса раньше обычного и выполнил комплекс специальных упражнений. Для возвращения наилучшей формы этого, конечно, было недостаточно, но мышцам вернулась свежесть.
– Доброе утро, Евгений Арнольдович, – слез с кровати Чубаров. – Я думал, вы после вчерашних заплывов не подниметесь.
– Привет, темный оракул. Это в тебе врач говорит?
