«Что же ты такое раскопал, доктор? Что тебя напугало?» Дверь распахнулась настежь, и доктор Миррен впился взглядом в шерифа. Лицо его было бледным и измученным, в руках он держал дробовик. Эриксон не шевелился. Миррен внимательно его разглядывал. Губы доктора тряслись, но руки не дрожали и держали ружье твердо. Одет он был кое-как и, судя по темным кругам под глазами, в последнее время явно недосыпал. Доктор заглянул за спину шерифу, а затем бросил взгляд на исчезающую в темноте тропинку. Глаза его метались туда-сюда, словно пытаясь кого-то застичь врасплох. Эриксон осторожно кашлянул.
— Вы просили встречи, доктор. Я так понял, у вас что-то важное…
— Вот именно. Очень. — Миррен опустил ружье, но палец со спускового крючка не снял. — Прошу прощения, камере я больше не доверяю. На мониторе многие штуки не видны.
— А какого рода… «штуки» вы полагали увидеть, доктор? — Эриксон старался осторожно подбирать слова.
Миррен холодно взглянул на Эриксона:
— Поговорите со мной, шериф. Скажите что-нибудь такое, о чем знаем лишь вы да я. Я должен быть уверен, что это вы и никто другой.
— Доктор… Мы знакомы уже почти десять лет. Я уж не помню, сколько раз мы усаживались друг против друга за столом заседаний городского Совета. Сегодня вы передали моему диспетчеру, что хотите меня видеть и сообщить нечто жизненно важное. В настоящее время я занимаюсь расследованием убийств — на тот случай, если вы запамятовали, — и мое личное определение понятия «жизненно важного» становится все уже и уже. Так что давайте-ка либо приглашайте в дом и выкладывайте все как на духу, либо я ухожу. У меня работы по горло.
Миррен чуть заметно улыбнулся:
— Эриксон, он самый. Прошу меня простить, но вести себя так у меня есть основания. Входите, я все вам объясню.
Он сделал шаг назад и жестом пригласил шерифа в дом. Показалось, что доктор успокоился, но Эриксон все же был наготове и, проходя мимо доктора в прихожую, покосился на дробовик. Миррен сконфуженно пожал плечами и направил ствол ружья в пол. Кинув напоследок настороженный взгляд в сад, он с грохотом захлопнул дверь и запер ее на замок и засов.
Вид запертой двери еще больше успокоил доктора, и с оттенком своей прежней заносчивости он кивнул Эриксону следовать за ним:
— Сюда, шериф. Мы можем поговорить в моем кабинете.
Бодрым шагом доктор отправился через прихожую, и Эриксону пришлось поторапливаться, чтобы не отстать. Шериф чувствовал себя более уверенным теперь, когда ствол ружья не был направлен на него, и хорошенько осмотрелся. Ему не приходилось бывать у Миррена, хотя он слышал, что болтает народ. Прихожая, конечно, впечатляла. Просторная — очень верное слово, но слабовато освещена, с тенями под каждой стеной. Отделанные деревянными панелями стены тускло отсвечивали в тех местах, где не были заставлены антикварной мебелью и завешены картинами в рамах. Ни одна из картин не показалась Эриксону знакомой, но чуть ли не от каждой веяло древностью и запредельной ценой. Была в прихожей даже ниша, в которой красовались рыцарские доспехи, выглядевшие так, словно нуждались в хорошей полировке. Если и прочие помещения в доме размерами под стать прихожей, Миррен, наверное, катается здесь, как единственная горошина в сухом стручке. Наполнить такую домину в состоянии лишь большая семья с толпой слуг. Но Миррен жил один. Насколько помнил шериф — так было всегда.
Эриксон чуть сдвинул брови. По своей воле он и на час бы здесь не остался — будь то ночь или день. Жутковатое, прямо сказать, местечко, даже для Шэдоуз-Фолла. Атмосфера здесь явно была наполнена ощущением грядущей беды. Шерифа не оставляло желание поминутно останавливаться и оглядываться, а еще он жалел о том, что еще на подходе к дому, в саду, не прислушался к нехорошим предчувствиям и заранее не унес ноги. Мысль эта растревожила Эриксона, и он сердито фыркнул: если что и могло заставить шерифа города драпать без оглядки, то уж во всяком случае не этот домина, пусть он и очень жуткий. А нечто более значительное. Чертовски более значительное.
Кабинет оказался на удивление уютным. Комната большая, но не сказать, чтобы очень. Хорошее освещение. Плотно уставленные книжные полки занимали три стены, и два мягких и удобнейших кресла стояли по обе стороны потрескивавшего пламенем камина. Миррен опустился в ближнее и жестом предложил Эриксону занять другое. Ружье он положил себе на колени, вцепившись в него так, что побелели костяшки пальцев, и с нетерпением во взгляде наблюдал, как устраивается в кресле шериф. Казалось, он хотел что-то сказать, но то ли не знал, с чего начинать, то ли сомневался, начинать ли вообще.
— Доктор, вы просили меня приехать, — начал вместо него шериф. — Объясните, пожалуйста, чего ради мне пришлось бросить расследование убийства? Ради того, чтобы просто поговорить с вами? При обычных обстоятельствах, будучи членом городского совета, вы имеете определенные привилегии, но обстоятельства нынешние весьма далеки от обычных. Итак, зачем я здесь? Это как-то связано с расследованием убийства?
— Не уверен, — голос Миррена был почти извиняющийся. — Может быть.
— «Может быть» звучит недостаточно убедительно.
— Прошу вас, шериф, наберитесь терпения. Мое положение… довольно непростое. Расскажите мне о ходе расследования. Как оно продвигается?
— Никак не продвигается. Я и мои люди с ног сбились в попытках найти хоть какую-то зацепку, и — ни черта. Ни улик, ни мотивов, ни подозреваемых. Только трупы. И как назло, когда все так плохо, Дедушка-Время заперся в своей галерее Мощей и никого не принимает. Даже не пытается объясниться или извиниться. Одно лишь коротенькое письменное предупреждение. Передал через эту «панкушу», которая живет у него.
— Предупреждение? — Миррен выпрямился в кресле, и в его изнуренное лицо словно вдохнули жизнь. — Что в нем?
— «Остерегайтесь Беса». И все. Вам это что-нибудь говорит?
— Нет. — Миррен вновь откинулся на спинку. — Ничего.
Он вдруг будто постарел и еще больше устал, и Эриксон почувствовал мимолетную симпатию к этому человеку. Какие бы ни были у него проблемы — сил у доктора они отняли достаточно. Эриксон начал подумывать о том, что его поездка оказалась не такой уж напрасной тратой времени. Что-то здесь произошло, что-то достаточно гнусное, чтобы напугать до смерти человека, который якшается с мертвыми по десять раз на дню только забавы ради. Что может такого напугать? Эриксон решил продолжить разговор и посмотреть — куда заведет беседа.
— Я направил людей порыться в библиотеках и поспрашивать всевозможных городских магов, что это за Бес такой, но пока что мы не накопали ничего. Также я не могу получить ответа на вопрос почему Дедушка-Время решил изолировать себя от города. Насколько мне известно, прежде за ним такого не наблюдалось.
Миррен медленно кивнул:
— Как долго Время находится в изоляции?
— Почти двенадцать часов. Хотя автоматы его шастают туда-сюда: я получаю донесения о том, что их видели почти во всех районах города. Один даже появлялся на месте последнего убийства, тело еще было теплым. Вы о нем еще не слыхали. Кейт Январь. Следователь-экстрасенс из книжного сериала конца шестидесятых, никогда особо не пользовавшегося популярностью и в последующие годы не переиздававшегося. Он был найден мертвым в своем доме. Судя по всему, бился за свою жизнь отчаянно. В комнате все вверх дном. Мои люди исползали ее всю и протралили мелкозубой расческой. На этот раз повезло — кое-что нашли. Нитка от одежды, грязь с ботинка убийцы. Не много.
