Впрочем, с гибелью в Ле Бурже советского суперлайнера конкурентная борьба двух лучших в мире реактивных пассажирских самолётов не была закончена. В СССР было построено 18 машин данного типа — почти столько же, сколько и «Конкордов». На фоне убогих построек советских провинциальных аэропортов эти белоснежные могучие красавцы со стремительными обводами выглядели кораблями пришельцев, техникой далёкого будущего.
Но по странному стечению обстоятельств совершили они всего 102 коммерческих рейса, успев продемонстрировать уникальные возможности по дальности, уровню эксплуатационной безопасности (обшивка из титана, как у суперсовременных бомбардировщиков), скорости. Так расстояние в 3260 километров между Москвой и Алма-Атой новая «тушка» преодолевала всего за два часа полётного времени, хотя обычному лайнеру требовалось для этого пять с лишним часов. Повторюсь, по некоторым параметрам Ту-144 намного превосходил «Конкорд». Тем не менее после недолгой эксплуатации почти все машины отправили на слом. А те, что уцелели, ржавели теперь на вечной стоянке. Почему и кто распорядился «переплавить на иголки» флот лучших в мире лайнеров, так и осталось тайной.
Таким образом «Конкорд» оказался единственным мировым монополистом на рынке элитарных сверхзвуковых коммерческих полётов. «Перемахнуть» через океан с головокружительной скоростью в 2,5 Маха
[12]
стоило целое состояние, но для его пассажиров эти расходы были ничто по сравнению с ощущением жизни на сверхзвуке. Ты мог утром сделать дела в Париже и поспеть в Нью-Йорк к ланчу или в Кейптаун к ужину. Это был воздушный «Роллс-Ройс» — транспорт для «звёзд» шоубизнеса, политиков первого эшелона, воротил бизнеса, — для тех, кто мог себе позволить личный «джет»
[13]
, но не хотел обременять себя заботами по его содержанию.
Правда, несмотря на свою победу, французы надолго заболели «синдромом Конкорда». Подобно американцам, многие десятилетия испытывавшим «комплекс спутника» перед русскими, которые на голову опережали их в начале космической гонки, многие французы сильно преувеличивали возможности КГБ, будучи уверенными, что вездесущие русские шпионы оплели своими сетями политические институты страны, крупные компании и передовые научные лаборатории. Шоу-бизнес лишь подпитывал своими творениями эту болезненную подозрительность, рассказывая о происках тёмных сил, стремящихся украсть у нации её лучшие достижения. Именно таким был сюжет фильма «Спасите Конкорд!», который имел грандиозный успех в мировом прокате и даже был закуплен «Совэкспортфильмом». Непонятно какими критериями руководствовалась советская отборочная комиссия, если и ежу было понятно, что под видом неких конкурентов, старающихся всеми способами не допустить Конкорд на мировой рынок, авторы картины подразумевали КГБ…
Для Бориса в этой истории с кражей авиационных секретов не было ничего необычного. То, что на Родине не умеют чтить собственных Левшей и Кулибиных, давно стало для многих советских граждан привычным уродством системы. Ведь не замечает же сын бородавки на лице родной матери. Нефёдов и сам фактически занимался чем-то подобным, когда в 1952 году в ходе корейской войны охотился по заданию Василия Сталина за новейшим на тот момент американским истребителем «Сейбрджет», чтобы добыть для страны все его секреты.
Вообще, технический шпионаж с 1920-х годов являлся основой технического прогресса в СССР. Практически все довоенные образцы советской боевой техники были либо напрямую скопированы у тех же американцев или немцев, или же в их основе лежали позаимствованные у западных фирм ключевые технические решения.
Даже выпуск новой продукции гражданского назначения, начиная от автомобилей и заканчивая такими бытовыми приборами, как пылесосы и стиральные машины, часто налаживался по чертежам, вывезенным нашими дипломатами или направленными на стажировку к буржуям инженерами в двойном дне своих портфельчиков — под купленными родне импортными шмотками и личным бельишком.
Такая практика долгие годы развращала руководителей разного уровня, которые привыкали к тому, что не надо лелеять собственные кадры, ведь, если потребуется создать новейший истребитель или разработать проект целого завода, достаточно дать поручение разведчикам. А уж они найдут способ раздобыть нужную информацию. Более того, часто заказчики новой машины строго-настрого запрещали талантливым производственникам изобретать что-то своё, требуя точного копирования иностранного образца. Так, в 1940 году главный «эксперт» по автомобилям (как, впрочем, и по «самолётам», «танкам», а также всему остальному) Иосиф Сталин снял с поста наркома среднего машиностроения знаменитого Лихачёва. Вся вина выдающегося организатора советской автопромышленности заключалась в том, что он попытался внести улучшающие изменения в новый легковой автомобиль «КИМ-10-50», который было приказано в точности скопировать с американского «Ford Perfect». Причём в роковом для Лихачёва постановлении так прямо и было сказано: «За самовольное внесение в конструкцию машины ряда изменений…»
«Незаменимых у нас нет!» — этот лозунг сталинской эпохи в полной мере отражал отношение властей любого уровня к талантливым специалистам. Естественно, такая философия на десятилетия затормозила прогресс в некоторых отраслях отечественной науки и промышленности.
Даже в начале пятидесятых, во времена борьбы с космополитизмом, несмотря на шумные компании по борьбе с теми, кто «низкопоклонничает» перед Западом, власть предержащие продолжали требовать от производственников слепо копировать чужие достижения. Но диктаторы всегда навязывают собственные вкусы нации. А здесь страна свободной демократии!
Бориса возмущало, что просвещённые европейцы отыгрывались на простых гражданах его страны, не имеющих никакого отношения к деятельности КГБ. Тем более что у тех же французов тоже было рыльце в пушку.
Бывший подчинённый Нефёдова по корейской войне Алексей Сироткин теперь витал в высоких штабных сферах и имел доступ к секретной аналитической информации по вероятному противнику. Он-то и поведал бывшему командиру о другом недавнем скандале, в котором была замешена крупная французская авиастроительная компания.
Эта история началась с того, что обыкновенная американская домохозяйка отдала в обычный копировальный центр пачку документов. По стечению обстоятельств сотрудник копировальной фирмы оказался студентом технологического колледжа, способным отличить чертежи вертолёта от схемы газонокосилки, как записала в бланке заказа дама, которая к тому же имела глупость назваться своим подлинным именем.
В довершение всех неприятностей для миссис Аттвуд, у принявшего её заказ юноши отец когда-то служил инженером по электрооборудованию в ВВС Национальной гвардии штата. В общем, парень сообщил о своих подозрениях в ближайший офис ФБР, а там быстро выяснили, что чертежи на ксерокопирование сдала супруга ведущего инженера компании «Bell Helicopter». Этот сотрудник недавно сильно повздорил с руководством из-за своего нового контракта. Посчитав, что работодатели пытаются надуть его с зарплатой, инженер решил отомстить, а заодно получить причитающиеся ему по праву деньги от конкурентов. На роль орудия мести подрядилась всё та же французская национальная компания «Аэроспасьяль», которая в это время вела разработку перспективного вертолёта Puma. Конструкторам этой машины как воздух была необходима информация о сверхсекретном кресле, установленном в кабине новейшего американского противотанкового вертолёта «Huey Cobra».
