Наши жизни — только реки,
И они вливаются в океан,
Океан — смерть…
После гибели Рублёва Нефёдов решил: отныне летать на «охоту» он станет в одиночку. Хватит бессмысленных смертей! Это была уже вторая невосполнимая потеря в его группе. Уходили близкие ему люди, которым каким-то чудом повезло уцелеть в страшных мясорубках Великой Отечественной. Ведь из первого состава их особой штрафной эскадрильи, принявшей боевое крещение ещё под Сталинградом, до победы дожили всего семеро. Двоих из них Борис уже потерял здесь, в Корее, фактически в мирное время, непонятно за что.
«Теперь это только моё личное дело!» — сказал себе Нефёдов. Борису было мерзко думать о том, что высокопоставленный подонок собирается строить карьеру на чужой крови, а он ему в этом невольно пособничал. Конечно, страна нуждалась в новых технологиях, но жертвовать дорогими ему людьми Анархист больше не хотел.
Вся эта война представлялась Нефёдову постыдной авантюрой. Глубоко безнравственно было бросать солдат, вынесших на себе неимоверные тяжести борьбы с Гитлером в новые мясорубки, продиктованные не святой необходимостью спасения Родины, а текущими конъюнктурными интересами политических элит.
Сбережение нации, которая только что потеряла тридцать миллионов своих граждан, — вот что необходимо было поставить во главу угла, сделать национальной идеей.
Таким образом, его личное мнение вступило в конфликт с политической линией руководства страны и партии. Конечно, публично озвучить его Борис не мог. Как солдат он обязан был выполнять приказ. Но в его власти было сохранить своих людей.
Командир с удовольствием отправил бы всю свою команду обратно домой. Но особист группы майор Бурда обязательно истолкует это как саботаж. Да и сами бывшие штрафники — народ хулиганистый и независимый. Уж он-то знал свою банду как никто другой! Этих ухарей так просто на земле не остановишь даже приказом. «Приказывают идти в бой, умирать за Родину, — обязательно съязвит Костя Одесса или какой-нибудь ещё острослов. — А насчёт приказа прятаться в уставе ничего нет». Нет, пока однополчане рядом, они своего командира не оставят в бою.
Поэтому Борису пришлось пойти на хитрость. Он договорился с командованием корпуса, чтобы его ребят на три дня направили в тыловой дом отдыха для короткой передышки. Сам Нефёдов остался, убедив своих парней, что немного задержится, чтобы решить кое-какие канцелярские дела, договорится о капитальном ремонте потрёпанных в боях самолётов и после этого сразу вслед за ними махнёт на «курорт»…
Филипп Эсла умел рисковать, особенно когда риск неплохо оплачивался. Здесь, в Корее, за каждый сбитый новой пушкой русский МиГ ведущий тест-пилот компании «North American Aviation» получал от своего работодателя солидную премию.
Сам же испытатель мог чувствовать себя в бою практически неуязвимым и не только благодаря своему исключительному лётному мастерству, сформировавшемуся ещё в боях с пилотами Люфтваффе в 1944 году.
Экспериментальный самолёт время от времени прилетающего из Штатов «поохотиться» легендарного чернокожего аса был изготовлен из особого алюминиево-магниевого сплава с повышенными прочностными характеристиками. Благодаря такой сверхлёгкой авиационной броне, устойчивой ко многим видам боевых повреждений, а также батарее из четырёх экспериментальных скорострельных 20-мм пушек Т-160 Эсла быстро увеличивал свой асовский и банковский счета.
Но даже это оружие в какой-то момент перестало удовлетворять любимца Фортуны, которого, несмотря на цвет кожи, журналисты и политики давно превратили в икону, предмет для поклонения, национального героя. Став знаменитостью, Эсла рекламировал чемоданы, одежду, сигареты «Lucky Strike» и многое другое.
В то время как в некоторых штатах США продолжали действовать дискриминационные законы, согласно которым чёрные граждане не имели право входить в заведения «для белых», занимать в автобусах лучшие места, которые опять-таки предназначались белым, Эсла был частым гостем на элитарных вашингтонских приёмах, в домах крупных бизнесменов и политиков.
Так же в Древнем Риме знатные патриции и сенаторы считали за честь пригласить в гости раба-гладиатора, если тот имел славу непобедимого бойца арен. А римлянки, принадлежавшие к исконным и самым богатым родам, не брезговали иметь таких любовников.
По сути Филипп и был таким гладиатором, собственным мечом проложившим себе дорогу в высшее общество. Тот, про кого в годы Второй мировой войны один штабной полковник презрительно сказал: «Всё авиационное отребье, которому по тем или иным причинам не нашлось место в приличных частях, устремилось под знамёна мистера Эслы», теперь сам являлся полковником, правда, в отставке. А всё благодаря тому, что его «частная» эскадрилья VMF-315, которую скучающий от безделья, никому не нужный чернокожий лейтенант нелегально сформировал в 1943-м и которую назвал «Бандою чёрных псов», быстро прославилась как одна из самых результативных американских истребительных частей на европейском театре боевых действий. Правда, одно время команду Эслы газетчики и некоторые политики иронично именовали «американским штрафбатом», но в конечном итоге это тоже сыграло на имидж, который в будущем принёс Эсле состояние и успех.
Зато теперь он сам диктовал условия и мог выбирать, где ему летать, на чём и с каким вооружением. Эсла уже опробовал в деле новейшее ракетное оружие. Это было именно то, что ему необходимо. В первом же бою много чего повидавший на своём профессиональном веку мастер испытал настоящий «культурный шок», поразив врага с расстояния полутора километров. В его руках оказалось поистине «оружие богов»! Даже несмотря на кардинальное повышение живучести новейших реактивных машин по сравнению с поршневыми самолётами времён Второй мировой, начинённая двадцатикилограммовым осколочно-фугасным зарядом «воздушная торпеда» раскалывала МиГи, как орехи. За каждый сбитый экспериментальным оружием самолёт Эсла получал от компании двадцать тысяч долларов премиальных.
За пять недель Эсла уничтожил ракетами три МиГа и… один дружественный австралийский «Метеор», который так некстати появился в районе атаки. Австралиец возник в створе цели, как чёртик из коробочки, через две секунды после того, как Филипп нажал кнопку «пуск», имея в прицеле русский истребитель. Эсла крикнул пилоту «Метеора»: «Уходи резко вправо!», но из-за высокой скорости сближения изменить что-то уже было нельзя. Головка самонаведения ракеты уже переориентировалась на новую цель. Одновременно со взрывом в эфир ворвался прерывистый отчаянный вопль австралийца: «Господи! Что это!!!»
Впрочем, инцидент быстро замяли. Специальная комиссия, расследовавшая все обстоятельства трагедии, не усмотрела в действиях пилота «Сейбра» состава преступления. Случившееся объявили стечением неблагоприятных обстоятельств, кои неизбежны, когда приходится иметь дело с чем-то принципиально новым и не до конца изученным.
Имея опыт удачного применения нового оружия, Эсла теперь смотрел на все эксперименты с установкой на истребители пушек всё большего калибра как на детскую забаву. Его интересовала только «умная» ракета с автоматическим тепловым самонаведением, как оружие, которому по праву принадлежало будущее! Правда, такие ракеты ещё были недостаточно хороши в ближних манёвренных боях. Но Филипп с удовольствием бы вообще избегал «близких контактов» с лётчиками МиГов, особенно с русскими. Глупо рисковать головой, когда имеешь серьёзные суммы на банковских счетах! Те русские, с которыми ему уже пришлось иметь дело здесь, в Корее, вероятно, были самыми опасными противниками, которых он когда-либо встречал. Фанатизм и упорство пилотов японских «Зеро», которые вообще не имели бронирования, сочеталось в них с хладнокровием и мастерством «экспертов» Люфтваффе.
