Не узнать этот голос было невозможно.
Инстинктивно Лунд шевельнулась навстречу ему. Ботинок Холька немедленно вонзился ей в живот. От боли она скорчилась. И краем глаза увидела его. Этот был тот редкий случай, когда он делал то, чему его учили. Стойка Вивера: руки вытянуты вперед — правая с оружием вытянута, левая полусогнута и поддерживает правую под локоть, оружие наведено на цель.
— Опусти пистолет, — приказал Майер.
Хольк, покачиваясь, стоял над ней, нацелив «глок» в голову Лунд.
— Брось пушку, Хольк.
Лунд сжалась в комок, она не смотрела на Холька. Она думала о Марке. И о Бенгте. И о Нанне Бирк-Ларсен.
— Немедленно брось чертову пушку! — заорал Майер.
Хольк не двигался. Он не собирался бросать пистолет. Это вариант — погибнуть от руки копа. И забрать с собой другого.
— Хватит, Хольк! Оружие вниз. Сам на пол, живо!
Он смотрел на нее, она каким-то образом почувствовала его взгляд. И подняла на него глаза.
«Глок» медленно опустился к бедру Холька. Его затрясло. В широко раскрытых глазах ужас и обреченность.
— Скажите моим детям… — выговорил он и медленно, с невероятным усилием, поднес пистолет к ее виску.
Три быстрых выстрела взорвали тишину в пустом пыльном гараже. Она видела, как он трижды дернулся, видела боль и муку в его глазах. Его отбросило назад, и он осел безвольной грудой на пол.
Она опустила голову и ждала.
Приближался Майер — медленно, по правилам. Фонарик направлен на Холька, оружие наготове.
Лунд скосила глаза на неподвижное тело. Искала взглядом движение. Ничего.
Через десять минут медики зашивали Лунд рану на затылке. Тело Холька уложили в мешок, сквозь швы сочилась кровь.
Посреди моря синих огней и завывания сирен стоял, прислонившись к своей машине, Ян Майер и судорожно курил. Рука с сигаретой заметно дрожала.
Он смотрел на Лунд и думал: сколько могло быть вариантов финала? Существуют ли какие-то другие слова, другие стратегии? Или дорога вела только в одну точку, прямо к неизбежному концу?
Подъехал Леннарт Брикс. Синий плащ, бежевый клетчатый шарф, элегантно обернутый вокруг шеи. Как будто только что из оперы.
Осмотревшись, он спросил у Майера:
— Как вы узнали, куда ехать?
Майер опять глянул на Лунд, она с бесстрастным лицом сидела в окружении врачей.
— Так же как Лунд: позвонил его бывшей жене.
Брикс протянул вперед правую руку ладонью вверх. Его кожаные перчатки тоже неплохо бы смотрелись в вестибюле оперного театра.
Майер докурил сигарету, отбросил окурок в темноту, поднялся и вынул из кобуры свой «глок». Проверил обойму — она была пуста, взял пистолет за рукоятку и, дулом вниз, вложил Бриксу в руку.
— Будет проведено расследование, как положено.
— Ага.
— О результатах вам сообщат. Надо будет рассказать родителям девушки. — Он похлопал Майера по спине. — Отличная работа. А теперь поезжайте домой спать.
Хартманна отпустили в десять вечера. Когда он забирал свои вещи, Лунд была через коридор от него, ее осматривал еще какой-то врач.
— Вы ничего не хотите мне объяснить? — спросил Хартманн у Брикса.
— Нет. Вы будете расписываться в получении вещей?
Хартманн забрал галстук и часы, поставил подпись на листе бумаги.
— Наш уговор в силе? — спросил он осторожно.
— Какой уговор?
— Насчет того, что… что я рассказал вам.
Невозмутимое лицо Брикса не дрогнуло.
— Информацию, полученную нами в процессе расследования, мы раскрываем только в случае, если дело передается в суд, — изрек он. — Коль скоро ваше дело до суда не дошло…
— Спасибо.
— Не меня вам надо благодарить.
Хартманн смотрел на свои часы. Время.
И снова ей в глаза светил луч. На этот раз — из фонарика полицейского врача.
— У вас легкое сотрясение мозга. Отправляйтесь домой и полежите.
— Я в порядке, — сказала Лунд, с осторожностью натягивая через голову черно-белый свитер.
На глаза ей попалось несколько прорех, которые уже не заштопать, то есть придется покупать еще один.
Открылась дверь, и вошел Бенгт. Рука на перевязи, в глазах — шок куда больший, чем после его аварии на мосту.
— Я еще не закончил, — сказал врач.
Бенгт не видел и не слышал его.
— Если швы разойдутся, нужно будет накладывать заново.
Он шагнул к ней и обнял.
И все же Лунд успела кинуть быстрый взгляд через коридор и увидеть, как Хартманн, натягивая на ходу серое пальто, быстро идет к выходу.
Доктор кашлянул:
— Я же сказал, что еще не закончил.
Лунд мягко высвободилась из рук Бенгта. Не удержалась, снова посмотрела через окно в коридор.
— Я же сказала, что в порядке.
Но Хартманн уже исчез.
От управления Хартманна забрал Мортен Вебер, подъехавший туда на служебной машине.
— Это был Хольк. Он захватил Сару Лунд в заложники. Она чудом выжила.
Хартманн задумчиво смотрел на городские огни.
— Откуда ты знаешь?
— От твоего адвоката. Все обвинения с тебя сняты. Она считает, что ты можешь засудить их по полной программе.
— Я не буду ни с кем судиться. Где Риэ?
Пауза.
— Ничего нельзя было сделать, Троэльс. Слишком поздно. Голосование состоялось. Тебя сняли с выборов.
— Это мы еще посмотрим. Так где она?
— Бремер созвал пресс-конференцию.
Хартманн отвернулся к окну. Зимняя ночь. Человек, которого он знал, хоть и никогда не любил, был мертв. Вот и еще один обитатель ратуши преждевременно лишился жизни.
Неожиданно Троэльс Хартманн понял, что страх, терзавший его так долго, исчез. Он больше не чувствовал себя одиноким.
— О коттедже никто не узнает, — сказал он.
— Ты же признался полиции!
— Никто об этом не узнает. Мы снова в игре, Мортен.
— Троэльс?!
— Теперь я невинно пострадавший, — отчеканил Хартманн. — Разве ты не понимаешь?
Вебер молчал.
— Я тоже жертва. Как та убитая девушка…
— Не совсем, — возразил Вебер. — Если ты намерен разыгрывать карту жалости, то делать это нужно аккуратно.
— Верное замечание. — Хартманн достал мобильный телефон, соображая, кому позвонить сначала. — Давай-ка займемся этим.
