— Как он выглядел? — спросила Лунд.
Она пожала плечами:
— Обыкновенно. У нас была фотография, где он снят с отцом. Но мама ее выбросила. Он должен был стать управляющим, но я не знаю… что-то случилось.
— Что?
— Говорю же — не знаю. Он просто однажды не пришел.
Лунд вглядывалась в ее лицо.
— Вы по нему скучали?
Почти сорок лет, одета как подросток, длинные волосы уже наполовину седые. Жизнь, прожитая впустую.
— Если бы это была я, — сказала Лунд, — я бы ни за что не позволила, чтобы его фотографию выкинули. Я бы нашла ее в мусоре и спрятала так, чтобы моя мать не узнала. Ведь для этого фотографии и делают — чтобы помнить.
Лунд подошла еще ближе. От женщины пахло так же, как в гараже и в жилище: сыростью, пылью и паутиной.
— Нам нужна эта фотография…
Длинные худые руки в истрепанном кардигане вцепились в куртку Лунд.
— Только никому не говорите…
Она оглянулась на окно кухни. Там никого не было видно. Потом она ушла в глубину гаража, осторожно сдвинула старые доски, сложенные на полу, извлекла из-под них нечто плоское — конверт, пакет? Стала искать в нем что-то.
В гараж вернулся Майер. Он зашагал в сторону женщины, но Лунд вскинула руку, чтобы остановить его. Большим пальцем она ткнула в сторону выхода.
Женщина нашла фотографию быстро, и Лунд почти не сомневалась, что она достает ее ежедневно. Снимок был в прекрасном состоянии, не запачкан, не запылен.
— Это мой отец. А это тот, о ком я говорила.
Лунд изучала лица.
— Прошло двадцать лет, — сказала женщина. — Почему вы его ищете? Что он сделал?
Лунд не ответила.
— Ничего плохого он не сделал, — убежденно произнесла женщина с седеющими хвостиками. — Он был не такой.
Пернилле сидела на кухне и, смахивая слезы, смотрела запись на видеокамере Амира. Тайс стоял рядом, держал ее ладонь в своей.
— Неужели это Амир? — спросила она, когда Нанна послала им последний воздушный поцелуй.
— Нет. Полиция говорит, что он ждал ее в аэропорту в Мальмё.
Она вытерла мокрые щеки рукавом рубашки.
— Почему она не сказала нам? Почему скрывала?
Он все смотрел на застывший на дисплее последний кадр: улыбающиеся и счастливые Амир и Нанна. Говорить он не мог.
— К нам сегодня опять заявилась эта Лунд, перерыла все ее вещи. — Она покачала головой, чувствуя себя подавленной и растерянной, как раньше. — Тут что-то не так, Тайс.
Его пальцы отпустили ее ладонь.
— Не начинай все заново. Нам же сказали, что дело закрыто.
— Тогда зачем приходила Лунд? Они не нашли его, — прошептала она. — Ты сам это знаешь. Они его так и не нашли.
Стук в дверь. Пришел Леон Фреверт в красном комбинезоне и черной шапке.
— Что надо? — спросил Бирк-Ларсен.
— Извините, но… Вагн просит вас спуститься.
— Не сейчас.
Высокий худой человек казался испуганным, но не уходил.
— Мне кажется, вам лучше пойти, Тайс. Пожалуйста.
Бирк-Ларсен крякнул, но кивнул:
— Ладно.
Внизу собрались все его работники — постоянные, временные, некоторых он едва смог признать. Все, как один, в красной форме, они заполнили всю контору и стояли там в ожидании босса, переговаривались между собой, и ни один не улыбнулся, не глянул в его сторону, пока он шел к ним через весь гараж.
Вагн Скербек стоял к ним лицом. Руки сложены на груди, что-то говорит, кивает. Как всегда — заводила.
У них бывали конфликты. Порой работники уходили от него и не всегда возвращались обратно. Таков бизнес, думал Бирк-Ларсен. Его бизнес. И поэтому он решительно вошел в контору и спросил:
— Что тут, черт побери, происходит? Или работайте, или идите домой, нечего тут болтаться.
Скербек повернулся к нему, сразу замялся, потупил взгляд:
— Тайс…
— Давай отложим, я занят.
— Нет, Тайс. У нас проблема.
При этих словах Скербек как будто набрался смелости и посмотрел Бирк-Ларсену в глаза с серьезным, отстраненным видом.
— Ну, в чем дело?
— Этот ваш дом в Хумлебю… Ты пойми нас правильно. Мы очень рады, что все складывается. Это правда, но… — Он нахмурился. — Страдает фирма. Мы приходим сюда, чтобы выполнять заказы клиентов, а вместо этого возим в Хумлебю кирпичи, трубы, доски… Так не может больше продолжаться…
Бирк-Ларсен прикрыл глаза, пытаясь подобрать слова.
— Ты и сам понимаешь, Тайс, что такими темпами к Рождеству ремонт ты не закончишь. Поэтому мы решили. Прости, но это окончательно… — Он кивнул маленькой головой в черной шапке. — Мы сами его отремонтируем для тебя.
И тут же последовал взрыв радостного гогота, кто-то хлопнул его по спине. Бирк-Ларсен смотрел в их довольные сюрпризом лица.
— Мы думаем, что если два-три человека будут работать там по вечерам и еще пара по выходным, то закончим в несколько недель.
— Ах вы, мерзавцы, — бормотал Бирк-Ларсен, тряся головой и утирая выступившие слезы.
— Сначала подвал. Потом кухню и ванную. — Вагн вытащил из кармана список материалов. — У Руди двоюродный брат сантехник, он достанет нам водопроводное оборудование по оптовой цене. К тому же он скоро переезжает, так что сочтемся. За остальное тебе придется выставить нам пиво. — Он ткнул Бирк-Ларсена локтем в бок. — Тебе пора начинать откладывать, Тайс. Эти ребята не пьют пиво, а хлещут. И…
Скербек внезапно умолк. Все обернулись, следуя за его взглядом. В гараж вошли Лунд и Майер и стали делать то, что всегда делали: осматриваться.
Бирк-Ларсен выругался и вышел из конторы им навстречу.
— У нас появилась новая информация, — сказал Майер. — Она многое меняет.
— Но ведь только вчера вы говорили, что все закончено.
— Знаю. Я ошибался. Нам пришлось продолжить расследование.
— Уходите.
— Простите, но это невозможно.
— Если хотите опять допрашивать меня, то обращайтесь к моему адвокату.
— Нам нужно поговорить не с вами, — сказала Лунд, — а с одним из ваших сотрудников. С Вагном Скербеком.
— Да сколько можно! — воскликнул Бирк-Ларсен.
Лунд молча обошла его и направилась в застекленную контору, заметив, как один худощавый человек быстро отступил в тень и опустил козырек бейсболки. Вспомнила слова дочери Эдель Лонструп о том, что все грузчики — цыгане.
Это был не Вагн Скербек. Тот стоял на месте и злобно смотрел на полицейских.
