Бюлов схватил бумаги, пробежал глазами текст, со смехом отбросил.
— Это вы состряпали такое дерьмо? — спросил он.
— Она обследовалась по моему совету, — сказал Рослинг. — Психиатр уверен, что она предрасположена к депрессии и ни в коем случае не должна оставаться одна в замкнутом пространстве.
— Спасибо, что поделились. — Бюлов помахал документами. — Я использую это в суде. Только скажите мне: почему Лунд вдруг решила объявить себя сумасшедшей?
— Потому что ей нужна помощь! — сказала адвокат. — Значит, так вы относитесь к здоровью ваших сотрудников? Я тоже использую это в суде. Дайте нам возможность позаботиться о ней. У вас еще будет время пересмотреть свои смехотворные обвинения, от которых я мокрого места не оставлю в суде, если вы настолько глупы, что будете настаивать на них. После чего вам будет предъявлен иск о моральном ущербе.
— Это блеф, — буркнул Бюлов.
— Проверьте.
Через тридцать минут Лунд получила свои вещи обратно. Снова надела черно-белый свитер, джинсы, ботинки.
Брикс смотрел, как она подписывает документ об освобождении.
— Вы отстранены от следствия, — сказал он. — Ваше заявление рассматривается. Вам необходимо сдать паспорт. В вашей квартире проводится обыск.
Она проверила содержимое сумки, попутно сунув в рот пастилку «Никотинеля».
— У меня тут были сигареты, — сказала она.
— Никто ваши сигареты не трогал. Вы обязаны явиться сюда немедленно по первому требованию.
Она стянула резинкой спутанные волосы.
— Мне нужно взглянуть на ту коробку из хранилища.
Брикс уже направлялся к двери.
— До свидания, Лунд.
— Дайте мне список вещей, сданных на хранение, Брикс. Дайте мне хоть что-нибудь. Вы не глупы и знаете, что я не стреляла в Майера. И вы знаете, что не Леон Фреверт убил Нанну, то есть преступник на свободе.
Он остановился:
— Ваша ситуация оставляет желать лучшего, Лунд.
— Список вещей. Это все.
Он колебался. Потом сказал:
— На улице вас ждет Бенгт Рослинг.
Он сидел в серебристом «рено» из проката прямо перед аркадой, украшавшей фасады управления. Лунд забралась в машину, не глядя на него.
— Ты поговорил с патологоанатомом, как я просила?
— Если об этом узнает Бюлов…
— Не узнает.
Она быстро перелистывала копию отчета о вскрытии тела Леона Фреверта. Сколы на зубах, разбитый рот.
— Скорее всего, эти повреждения нанесены стволом оружия, эксперты вынесут именно такое заключение, — сказал он.
— То еще самоубийство.
— Забудь о Фреверте. Скоро они узнают, что папка с заключением, которую я им отдал, всего лишь подделка. Я подписал бумаги именем моего коллеги, Магнуса. Сейчас он на конференции в Осло, но и там с ним можно связаться. Тот парень Бюлов решительно настроен посадить тебя.
— Бюлов осел.
В дверь машины постучали. Это был Янсен, толковый и немногословный рыжеволосый криминалист.
— Ты просила это, — сказал он и протянул Лунд листок. — Удачи.
Он исчез прежде, чем она успела поблагодарить его.
— Что это? — спросил Рослинг.
— Список вещей Метты Хауге, которые хранились на складе. — Она внимательно читала документ. — Должно быть, он был знаком с Меттой, и что-то в ее вещах указывало на него. И он это забрал.
Рослинг посмотрел на часы. Она вынула из сумки блокнот:
— Вот адрес, куда переехала Метта. Это в Христиании. Несколько студентов снимали квартиру вскладчину. Если я смогу узнать, кто там жил двадцать лет назад…
Он не взял вырванный из блокнота лист, который она ему протягивала, и отвернулся к окну, чтобы не смотреть на нее.
— Прости, — проговорил он. — Я не могу…
Она ждала. Такой милый, такой слабый мужчина. Он даже сказать не смог.
— Ты очень быстро составил заключение, Бенгт.
— Это было нетрудно. И по большей части там все правда. Тебе нужна помощь, Сара. Я могу посоветовать хорошего специалиста.
— Ничего такого мне не нужно.
— Это именно то, что тебе сейчас нужно. Твое импульсивное поведение. То, как ты заботишься о посторонних людях и совершенно не считаешься с теми, кто тебя окружает. А твои вылазки в одиночку, без оружия и без единой мысли о последствиях…
— Достаточно, Бенгт! О ком ты сейчас говоришь? О женщине, которую любил, или о пациентке?
Он опустил глаза.
— Ладно, — сказала она и пристегнулась ремнем безопасности.
— Я позвоню тебе из Швеции, — сказал он.
— Если хочешь.
Она завела машину. Он вышел, и Лунд уехала в бледный день одна.
Они опять привезли мальчиков в Хумлебю. Там как раз работали почти все сотрудники фирмы Бирк-Ларсена — красили, штукатурили, и так круглые сутки.
Никто ничего не находил. Ни паспорта, ни чего-то иного.
Антон стоял на пороге несчастный, уставившись в пол. Подошел Вагн Скербек, присел рядом на корточки, сказал:
— С днем рождения, приятель!
Ни слова в ответ.
— Я должен был им рассказать, Антон. — Скербек глянул на Пернилле. — Я поступил правильно, вот и мама тебе скажет.
Но Пернилле уже думала об отделке и не слышала его слов.
Антон мотнул головой.
— Я приготовил тебе подарок, малыш. Но получишь ты его только вечером, договорились?
Он шутливо ткнул мальчика в плечо, но улыбки так и не дождался.
— Проклятье, — не выдержал Бирк-Ларсен. — Пора это прекратить.
Он взял Антона за руку и отвел в подвал, Пернилле шла за ними.
Везде свежая штукатурка и краска. Новые полы тоже почти закончены.
— Где он?
— Вот там, в том ящике, — сказал мальчик.
Бирк-Ларсен открыл металлическую дверцу. Там уже не было ни бойлера, ни труб… Ни паспорта.
Пернилле взлохматила светлые волосы сына.
— Может, тебе привиделось. Тут было темно.
Он посмотрел на отца и спросил:
— Можно мне идти наверх?
Бирк-Ларсен в черной куртке и черной шапке склонился к младшему сыну, придвинул к нему свое большое лицо:
— Антон, послушай меня. Я знаю, переезд — дело трудное. — Узкие глаза удерживали детский взгляд. — Но ты не должен придумывать такие истории. Ты понимаешь?
Стриженая голова опустилась, подборок уперся в грудь.
