Она отбивалась от хватки Свендсена.
— В Майера стрелял Скербек. Майер говорил не «Сара», а «Сараево восемьдесят четыре». Посмотрите на куртку Скербека. Черт!
Свендсен все-таки ухватил ее руки в замок, стал выкручивать.
— Расскажите им о пропавшей фотографии, Брикс! Расскажите!
Она больше не могла противостоять Свендсену. Он потащил ее к машине.
— Скербек настелил новые полы, стены закрыл панелями. Проверьте! Задержите его, пока он не убил кого-то еще.
Правой рукой Свендсен вцепился в ее длинные волосы, затолкнул ее внутрь машины на заднее сиденье, сам сел на водительское кресло рядом с другим копом, сидевшим справа.
Из дома вышел Янсен, направился к Бриксу.
— Там что-нибудь есть?
— На первый взгляд нет, — ответил криминалист. — Но это не значит…
— Убирайтесь оттуда, — приказал Бюлов. — Я пришлю людей, чтобы оценили ущерб, нанесенный Лунд. Нам придется компенсировать еще и это. — С этими словами он направился к своей машине.
— Стойте.
Коренастый следователь обернулся с недовольным видом.
— Может, задержать Сару Лунд вы и вправе, — сказал Брикс, — но отделом убийств пока руковожу я.
— Ваше расследование завершено. Мой вам совет: держитесь подальше от этой шизофренички и ее бредовых идей, может, для вас еще не все потеряно.
Бюлов продолжил путь к машине.
— Вызовите сюда команду экспертов в полном составе, — велел Брикс Янсену. — Всех, кто у нас есть. Я хочу, чтобы подвал проверили.
Взбешенный Бюлов развернулся на ходу, но Брикс спокойно заявил:
— Мы уедем отсюда только по моему приказу.
Янсен кивнул, уже доставая телефон:
— Ясно.
Все стояли вокруг стола, изображая руками игру на разных музыкальных инструментах, и пели поздравительную песню. Воздушные шары, подарки, торт со свечками и маленьким флагом Дании, бокалы с вином и апельсиновым соком.
Вагн Скербек в самой нарядной своей одежде с любовью смотрел на детей и сиял гордой улыбкой, как самый настоящий дядюшка.
Пернилле украдкой наблюдала за ним. Порой он казался совсем юным, даже несмотря на мешки под глазами, которые раньше она как-то не замечала. И похоже, он подкрашивал волосы на висках.
Вагн стал частью их семьи так давно, что она не могла бы вспомнить, как это произошло. Из-за Тайса. Все, что произошло, произошло из-за Тайса, в том сумасшедшем любовном порыве, когда она забеременела Нанной, убежала из дома, вышла замуж, а потом убедила его бросить сомнительные дела и остепениться, открыть собственную фирму.
Невысокий, застенчивый, даже робкий, Вагн постоянно маячил где-то на заднем плане. Всегда он готов был помочь, утешить добрым словом, поставить интересы другого человека выше собственных.
Теперь она наблюдала, как он смотрит на мальчиков, и с каждой секундой все сильнее становилось ощущение, будто то, что когда-то казалось таким правильным, таким естественным, на самом деле было ложью. Почему — она не могла понять. Не было ни одного факта, чтобы подтвердить это крепнущее в ее душе ощущение, скорее цепочка обстоятельств, которые тоже нельзя было увязать в единое целое, да интуиция.
— Мальчишки такие славные, — сказал Вагн, расплываясь в той непринужденной, искренней улыбке, в которой она никогда раньше не сомневалась.
Может, он видел в них себя или того мальчика, которым хотел быть.
— Все очень вкусно.
— Я рада, Вагн, — тихо ответила она.
И чуть не спросила: почему? Но в этот момент поднялся Бирк-Ларсен, прочистил горло и объявил, что хочет сказать несколько слов.
Пернилле смотрела на него и думала, что, несмотря на всю любовь, которую она испытывала к этому человеку, он по-прежнему порой был для нее загадкой, как и для себя самого.
— Прежде всего, — начал Тайс Бирк-Ларсен то ли шутливым, то ли серьезным тоном, возможно сам того не замечая, — я хотел бы поздравить Антона с днем рождения. Надеюсь, праздник тебе понравился и подарки тоже. Одна маленькая птичка рассказала мне…
Сидящий напротив Вагн прикрыл рот ладонью и хихикнул.
— …что дядя Вагн приготовил для тебя еще один большой сюрприз.
Он стоял рядом с ней как скала, как мощное дерево в лесу, и так было всегда. Лишь недавно горе слегка подкосило его. Она разглядела эту силу еще в том молодом, горячем и глупом Тайсе. Слегка наклонившись, он опустил ладонь к столу и накрыл ею руку Пернилле.
— Лотта, — говорил он, поднимая бокал, — Антон, Эмиль, Вагн…
Он не плакал. Никогда не плакал — во всяком случае, не у нее на глазах. Но сейчас был близок к этому.
— Без вас мы не смогли бы пережить это время. — Он сжал ее пальцы своими. — И я бы в жизни не достиг ничего… — Узкие, непроницаемые, иногда хитроватые глаза смотрели на нее. — Ни-че-го без моей Пернилле. Без моей любимой Пернилле.
Бирк-Ларсен провел по лицу рукавом своей лучшей рубашки. Никаких слез, а если и были, то никто не заметил.
— Скоро мы переедем в новый дом и пригласим вас всех на новоселье. Это будет новый старт для нас. Новая…
Могучее дерево дрогнуло. За столом было тихо.
— Скоол,
[9]
— сказала Пернилле и подняла бокал.
— Скоол, — откликнулись Лотта и Тайс.
— Сколл, — повторили мальчики, держа свои стаканы с соком.
Вагн хлебнул пива и прорычал:
— Bunden i vejret eller resten i haret!
[10]
Мальчики захихикали. Он прикрыл рот ладонью и покраснел.
Это был тост для взрослой компании, при детях его не произносят, но, может, Вагн не понимал этого. Может, есть связь между ребенком, которым он хотел быть, и взрослым, которым он стал. Первый — воображаемый мальчишка, счастливый и свободный, — становится реальным. Второй — взрослый, несчастный, одинокий и угнетенный заботами — превращается в фантом.
Утром она позвонит Лунд, поговорит с ней. Пернилле знала, что эта женщина умеет слушать. А пока… Она увидела, как он улыбается Антону и Эмилю. А пока она постарается держать семью возле себя, не спустит с них зорких и любящих глаз.
Затрезвонил телефон в прихожей. Вагн Скербек тут же подскочил и побежал к аппарату, но взгляд его все возвращался и возвращался к мальчикам. И к Пернилле. Она была такой… напряженной. И в то же время радостной. Как будто нечто очень важное было скрыто от нее долгое время и только теперь начало проясняться.
