- Вероятно, в этом что-то есть, - согласился я.
- Nous voici
[34]
, - сказал Пуаро. - Интересно, зачем это я
так срочно понадобился юной леди?
- Это вполне естественное желание. Вы сами сказали так
четверть часа назад, - и, желая отквитаться, я добавил, - естественное желание
увидеть нечто уникальное.
- А может, это вы вчера покорили сердце юной леди, - ответил
Пуаро, нажимая кнопку звонка.
Я вспомнил испуганное лицо девушки, стоявшей в дверях
комнаты: блестящие темные глаза на бледном лице. Та быстро мелькнувшая перед
глазами картина произвела на меня большое впечатление.
Слуга провел нас наверх в большую гостиную, и через пару
минут появилась Джеральдина Марш. Это была высокая худенькая девушка с большими
недоверчивыми черными глазами, если в первый раз у меня создалось впечатление,
что эта девушка обладает большой внутренней силой, то теперь оно усилилось.
Джеральдина выглядела спокойной и собранной, что в силу ее
юного возраста являлось весьма примечательным фактом.
- Как хорошо, что вы пришли так быстро, мистер Пуаро, -
сказала она. - Мне очень жаль, что я не смогла поговорить с вами утром.
- Вам нездоровилось?
- Да. Мисс Кэрролл, секретарша моего отца, настояла на том,
чтобы я осталась в постели. Она такая добрая.
В голосе девушки послышалась странная, неприветливая нотка,
и это удивило меня.
- Чем я могу помочь вам, мадемуазель? - спросил Пуаро.
Поколебавшись самую малость, Джеральдина сказала:
- За день до того, как был убит мой отец, вы приходили к нему?
- Да, мадемуазель.
- Зачем? Зачем он просил вас прийти?
Пуаро молчал. Казалось, он обдумывает ответ. Потом я понял,
что это был ход с его стороны: он хотел заставить девушку выговориться. Она, по
его мнению, была слишком нетерпелива и хотела знать все чересчур быстро.
- Он чего-то боялся? Скажите мне. Скажите. Я должна знать.
Кого он боялся? Почему? Что он сказал вам? Ну почему вы молчите?
Я подумал, что ее спокойствие было напускным. Она не смогла
долго притворяться. Джеральдина подалась вперед, ее пальцы нервно сжимались и
разжимались.
- Мой разговор с лордом Эдвером - это тайна, - медленно
произнес мой друг, неотрывно глядя девушке в глаза.
- Значит, вы беседовали с ним… это наверняка был разговор о
наших семейных делах. О! Зачем вы мучаете меня? Почему не отвечаете? Я должна
знать. Говорю вам, мне необходимо это знать.
Опять, очень медленно, Пуаро покачал головой, очевидно,
решая какую-то проблему.
- Мистер Пуаро, - Джеральдина выпрямилась. - Я его дочь. Я
имею право знать, чего он так боялся в предпоследний день своей жизни. Нечестно
оставлять меня в неведении. И по отношению к нему это нехорошо.
- Значит, вы были преданны своему отцу, мадемуазель? - мягко
спросил Пуаро.
Девушка отпрянула, как ужаленная.
- Преданна ему, - прошептала она. - Преданна ему? Да я… я…
И вдруг все остатки самообладания покинули ее. Джеральдина
откинулась в кресле и начала истерически смеяться. Смеялась она долго.
- Как забавно, - с трудом переводя дыхание, наконец выдавила
она из себя, - услышать такой вопрос.
Этот нервный смех не остался без внимания. Дверь открылась,
и в комнату вошла мисс Кэрролл. Она сразу оценила ситуацию.
- Ну, ну, Джеральдина, дорогая, так не пойдет, - строго
сказала секретарша. - Нет, нет. Успокойся. Все. Прекрати немедленно, нельзя же
так.
Ее решительные манеры возымели действие. Смех девушки стал
стихать. Она вытерла глаза и выпрямилась.
- Извините, - тихо сказала девушка. - Со мной такого раньше
не случалось.
Мисс Кэрролл все еще тревожно смотрела на нее.
- Все в порядке, мисс Кэрролл. Это было очень глупо с моей
стороны.
Неожиданно кривая, горькая улыбка появилась на ее лице. Она
сидела в кресле очень прямо и ни на кого не смотрела.
- Мистер Пуаро спросил меня, любила ли я своего отца, -
пояснила девушка секретарше ясным холодным голосом.
Мисс Кэрролл издала неопределенный звук, что должно было
означать нерешительность с ее стороны. Джеральдина продолжала высоким
презрительным голосом:
- Не знаю, что лучше - лгать или сказать правду? Я думаю,
сказать правду. Так вот: я не любила своего отца. Я ненавидела его!
- Джеральдина, дорогая.
- Зачем притворяться? Вы, мисс Кэрролл, не питали к нему
ненависти, потому что вам он не мог ничего сделать. Вы были одной из немногих,
кто не боялся моего отца. Для вас он был только работодателем, который платил
вам столько-то фунтов в год. Его жуткие выходки, его приступы ярости не влияли
на вас, и вы старались не замечать их. Я знаю, что вы ответите мне:
"Бывает, приходится и терпеть". Вы были от этого далеки и всегда
оставались жизнерадостной. Вы сильная женщина, но в вас нет жалости к своему
ближнему. Да и вообще вы могли покинуть этот дом в любое время. А я нет. Мое
место здесь.
- Право, Джеральдина, я не думаю, что следует вдаваться во
все это. Отцы и дочери часто не уживаются. Но я поняла, что жизнь устроена так:
чем меньше споришь, тем лучше тебе живется.
Джеральдина повернулась к секретарше спиной и обратилась к
Пуаро:
- Мистер Пуаро, я ненавидела своего отца и рада, что он
умер! Его смерть означает для меня свободу и независимость. Мне абсолютно все
равно, кто его убил. Раз убили, значит, могли быть мотивы, и к тому же весьма
веские.
Пуаро задумчиво смотрел на девушку.
- Оправдывать убийство - крайне опасная вещь, мадемуазель.
- А что, если убийцу найдут и повесят, мой отец оживет?
- Нет, - сухо ответил Пуаро, - но это может спасти от смерти
других людей.
- Не понимаю.
- Человек, который убил один раз, почти всегда может
решиться и на второе убийство.
- Не верю. Если он нормальный человек, он больше не будет
никого убивать.
- Вы хотите сказать, если он не маньяк-убийца? Увы, то, что
я говорю, правда. Допускаю, первое убийство он совершает после отчаянной борьбы
с собственной совестью. Потом, если ему грозит разоблачение, следует другое
убийство. С моральной точки зрения оно уже оправдано. При малейшем подозрении
следует и третье. И мало-помалу в убийстве зарождается этакая артистическая
гордость, убийство становится для него metier
[35]
, чуть ли не доставляющим
удовольствие.
