Я был смущен и тронут этим неожиданным заявлением. Пуаро
никогда не говорил мне ничего подобного. Иногда втайне я даже обижался на него
за это. Казалось, Пуаро из кожи лез вон, чтобы принизить мои умственные
способности.
Хотя я и не думал, что его собственный ум ослабевает, мне
неожиданно пришло в голову, что, вероятно, мой друг стал зависеть от меня
больше, чем раньше.
- Да, - продолжал он задумчиво, - может быть, вы не всегда
понимаете, как это происходит, но вы очень часто указываете мне правильный
путь.
Я не верил своим ушам.
- Честное слово, Пуаро, - запинаясь произнес я, - я ужасно
рад. Ведь я многому у вас научился.
- Mais non, ce n'est pas ca
[45]
, - покачал он головой. -
Ничему вы не научились.
- О! - воскликнул я в изумлении.
- Послушайте, как должно быть. Ни один человек не должен
учиться у другого. Каждый должен развивать свои собственные способности до
предела, а не стараться подражать кому-то. Я не хочу, чтобы появился второй
Пуаро, который по качеству будет уступать оригиналу. Я хочу, чтобы вы
оставались Гастингсом, лучше которого не бывает. И вы действительно лучший в
своем роде. В ваших мыслях, Гастингс, я нахожу пример деятельности нормального
человеческого ума.
- Надеюсь, что нормального, - буркнул я.
- Да, да. Вы прекрасно уравновешенный человек. Вы воплощение
здравомыслия. Знаете, что это для меня значит? Когда преступник совершает
преступление, он старается замести следы. Кого он хочет обмануть? Раз он имеет
дело с нормальными людьми, то и обман его направлен на нормального среднестатистического
человека. Конечно, "нормальный человек" - это математическая
абстракция. Но вы подходите под это определение почти идеально. У вас бывают
вспышки гениальности, когда вы поднимаетесь выше среднего уровня, и бывают
моменты, когда вы, простите меня, опускаетесь до поразительных глубин
бестолковости. Eh bien, какая от этого польза для меня? А вот какая: в ваших
мыслях я как в зеркале читаю то, во что меня хочет заставить поверить
преступник. Это чрезвычайно полезно, потому что подсказывает мне правильные
ходы.
Я не совсем понял Пуаро, но мне показалось, что его
объяснения едва ли можно назвать комплиментом. Однако скоро он избавил меня от
этого впечатления.
- Я плохо выразился, - быстро поправился мой друг. - У вас
есть интуиция, понимание криминального ума, чего мне не всегда достает. Вы
подсказываете мне мысли преступника. Это большой дар.
- Интуиция, - задумчиво сказал я. - Да, возможно, у меня
есть интуиция.
Я взглянул на Пуаро. Мой друг курил свои миниатюрные
сигареты и смотрел на меня с большой симпатией.
- Ce cher
[46]
Гастингс, - пробормотал он. - Я и правда очень
вас люблю.
Хотя мне и было приятно слушать эти слова, но я смутился и
быстро перевел разговор на другую тему.
- Давайте лучше поговорим об этом преступлении, - деловито
сказал я.
- Eh bien, - Пуаро отклонился назад, глаза его сузились. Он
выпустил клуб дыма и произнес:
- Je me pose questions
[47]
.
- Да? - спросил я с надеждой.
- Вас тоже мучают сомнения?
- Конечно, - ответил я.
Отклонившись и сузив глаза, как Пуаро, я выпалил:
- Так кто же убил лорда Эдвера?
Пуаро немедленно распрямил плечи и энергично затряс головой:
- Нет, нет. Совсем не так. Это вопрос, да? Вы напоминаете
человека, который читает детективный роман и начинает перебирать по очереди
всех действующих лиц. Один раз и мне пришлось применить подобный метод.
Как-нибудь я расскажу вам об этом чрезвычайно успешном для меня расследовании.
Так на чем мы остановились?
- На вопросах, которые вы задаете себе, - сухо ответил я. Я
хотел съязвить, что на самом деле я нужен Пуаро только для того, чтобы ему было
перед кем хвастаться своими успехами, но сдержался: раз ему так нравится
поучать других - пусть поучает. - Любопытно послушать, что же это за вопросы.
Пуаро только этого и надо было. Он снова откинулся на спинку
кресла и начал:
- Первый мы уже обсудили. Почему лорд Эдвер изменил свое
отношение к разводу? По этому поводу мне пришло в голову пару идей. С одной из
них я вас познакомил.
Вопрос номер два: что случилось с письмом лорда Эдвера? Кому
выгодно, чтобы развод не состоялся?
Третий вопрос: что могло означать это странное выражение
лица лорда Эдвера, которое вы случайно заметили вчера, выходя из библиотеки?
Может, у вас есть ответ, Гастингс?
Я покачал головой.
- Вы уверены, что это не плод вашего воображения? Иногда,
мой друг, оно у вас un peu vif
[48]
.
- Нет, нет, - я энергично затряс головой. - Я абсолютно
уверен, что мне это не показалось.
- Bien
[49]
. Значит, этот факт тоже требует объяснения.
Четвертый вопрос касается пенсне. Ни Джейн Уилкинсон, ни Карлотта Адамс не
носили очков. Откуда же тогда в сумочке мисс Адамс оказалось пенсне?
И последний вопрос: зачем кто-то позвонил в Чизвик, чтобы
удостовериться, что леди Эдвер там, и кто был этот человек?
Вот это, мой друг, и есть вопросы, которые не дают мне
покоя. Если я смогу ответить на них, я буду счастлив. Мое amour propre
[50]
не
будет страдать так сильно, если я смогу разработать теорию, которая
удовлетворительно объяснит все эти несуразности.
- Но есть и другие вопросы, - заметил я.
- Например?
- Кто подбил Карлотту Адамс на участие в розыгрыше? Где была
она в тот вечер до и после десяти часов? Кто такой Д., подаривший ей золотую
коробочку?
- Ну, эти вопросы слишком прямолинейны, - возразил мой друг.
- Они подразумеваются сами собой. Это фактические вопросы, ответы на которые мы
можем получить в любой момент. Я бы сказал, что это просто детали, которых мы
пока не знаем. Мои же вопросы, mon ami, психологические. Маленькие серые
клеточки…
- Пуаро! - в отчаянии воскликнул я, понимая, что должен
остановить его любой ценой, так как не смогу еще раз выдержать рассказе серых
клеточках. - Вы говорили о каком-то визите сегодня вечером.
