Я двинулась в сторону подъезда, но, сделав несколько шагов,
инстинктивно притормозила. Меня остановило внезапно пробудившееся шестое
чувство, или интуиция, или внутренний голос, – его можно называть
по-разному, самое главное, что прежде я им не обладала и даже не верила в его
существование, а тут оно неожиданно проснулось и приказало мне задержать шаги.
И в ту же самую секунду двери подъезда открылись, и оттуда
вывели Карину.
Выглядела она просто ужасно: густые черные волосы
растрепаны, макияж размазан, на щеке лиловеет здоровенный синяк, блузка порвана
на плече, но самое главное – на ее лице было совершенно несвойственное Карине
выражение: смесь страха и отчаяния. Обе эти эмоции были не из ее репертуара.
Эта знойная женщина всегда верила в свои силы, эта уверенность видна была за
километр, и подозреваю, что именно из-за нее на Карину так западали некоторые
мужики. Например, мой бывший муж Вадим.
Едва выйдя из подъезда, Карина приостановилась, растерянно
оглядываясь по сторонам, словно кого-то искала, и тут же невысокий сутулый
мужчина, который вел ее за локоть, зло прикрикнул и толкнул ее вперед.
– Вот она, убийца! – выкрикнула какая-то тетка из
толпы зевак. – Мужа родного отравила! Из-за любовника… Ее бы саму крысиным
ядом надо! Эх, жалко, не полагается!
– Тут вообще одна живешь, – вздохнула блеклая
женщина лет сорока, – годами в пустом доме горе мыкаешь, не к кому
прислониться, не с кем словом перемолвиться. А у этой – полная чаша, и муж, и
любовник… Зачем же убивать-то, если самой не надо? Ну мало ли что тебе надоел,
так, может, другим пригодится…
И тут Карина встретилась со мной глазами.
Она оживилась, выдернула руку у своего конвоира, шагнула ко
мне и крикнула:
– Дашка, не убивала я его! Честное слово! Это она,
стерва старая, все врет! Помоги мне…
– Не понимаешь хорошего отношения? – Сутулый
милиционер грубо схватил ее за плечо и толкнул к машине. – Сейчас я тебе,
тля позорная, наручники надену, если будешь порядок нарушать! А ну, садись
живо! А вы, граждане, лучше расходитесь по домам! Здесь вам не цирк зверей и не
кино широкоэкранное! – И он окинул неприязненным взглядом толпу зевак.
Затем он втолкнул Карину на заднее сиденье милицейской
иномарки, но прежде чем дверца захлопнулась, она еще раз выглянула наружу и
крикнула:
– Помоги мне, Дашка!.. Она все врет…
Менты расселись по машинам и укатили.
Зеваки еще какое-то время обменивались впечатлениями от
бесплатного спектакля и тоже двинулись по домам, убедившись, что зрелище
закончилось. И я медленно пошла прочь, размышляя об увиденном и услышанном.
Выходит, Карину только что арестовали по подозрению в убийстве
Вадима.
Но ведь это полная ерунда! Я сама видела, как они в тот
роковой день вышли из дома под руку с Шурочкой. Свекровь посадила Карину в
маршрутку и двинулась по своим делам, но прежде поглядела на окна и помахала
своему обожаемому сыночку.
Так что Вадим, несомненно, был еще жив.
Кроме того, Карина вышла из дома в таком виде, что вряд ли
была способна на убийство.
Я вспомнила ее понурый вид, цветастый платок, которым было
обмотано ее лицо…
Что такое выкрикнула Карина, когда заметила меня в толпе?
«Помоги мне…»
Нет, не это.
«Она все врет».
Явно она имела в виду Шурочку, нашу общую обожаемую
свекровь. Тем более что первый раз назвала ее «старой стервой». Это определение
как нельзя больше подходит нашей свекрови. В чем же дело? Шурочка наговорила на
Карину, подвела под обвинение в убийстве… Но зачем?
– Девушка, можно вас на минутку?
У меня на пути появился крупный, плохо выбритый мужчина лет
тридцати пяти с коротко стриженными темными волосами и родинкой на левой щеке.
– Капитан Меленков… – представился он и показал
мне какое-то удостоверение. Впрочем, показал он его так быстро, что я не успела
ничего разглядеть – ни фотографии, ни надписи на корочках. Да и фамилию
капитана расслышала не очень четко – может быть, не Меленков, а Меринков или
даже Муринков.
– Нам нужно поговорить, – заявил этот непонятный
капитан, вежливо, но твердо беря меня за локоть. – Нам с вами есть о чем
поговорить, вы согласны?
Я вспомнила, как только что на моих глазах точно так же вели
за локоть Карину, и вырвала руку.
– О чем вы хотите со мной разговаривать? Я ничего не
знаю… Я не имею ко всему этому никакого отношения…
С этими словами я снова бросила на капитана быстрый
внимательный взгляд.
Я хотела как следует разглядеть его лицо, но это не
получилось – мой взгляд почему-то притягивала его родинка. Большая, темная, по
форме она напоминала какой-то остров на карте. То ли Сицилию, то ли Сардинию… с
географией у меня в школе были проблемы.
– Ну это вам только кажется, – довольно покладисто
отозвался капитан, шагая рядом со мной. За руку он меня больше не хватал, но
ненавязчиво теснил в сторону от людей, к узкой дорожке, пересекающей
газон. – Пойдемте поговорим, – настаивал он. – Может быть, вы
что-то вспомните. Что-то важное. Очень часто свидетелям кажется, что они ничего
не помнят, а на самом деле… Только, разумеется, разговаривать будем не на
улице. Здесь слишком много любопытных, вы согласны? У меня машина припаркована
рядом. Буквально десять минут. Чтобы не вызывать вас повесткой…
Я неохотно двинулась в ту сторону, куда он меня подталкивал,
искоса посматривая на странного милиционера.
А он и правда был какой-то странный.
То и дело поглядывал по сторонам, словно чего-то опасался,
разговаривал вполголоса. Обычно милиция держится гораздо увереннее,
по-хозяйски…
Мы свернули в соседний двор.
– Ну, где же ваша машина? – поинтересовалась я.
– Совсем рядом! – отозвался мужчина и снова взял
меня за локоть. – Вон там, за гаражами…
Все страньше и страньше, как говорила Алиса в Стране чудес.
Что это он поставил свою машину так далеко от места
преступления? Его коллеги припарковались перед самым подъездом, и это вполне
понятно. Зачем далеко ходить, тратить время? А этот оставил транспортное
средство в соседнем дворе, да еще в каком-то темном углу… да и ведет себя очень
подозрительно!
– Вот, вот уже моя машина! – проговорил капитан,
подталкивая меня к видневшейся в дальнем углу двора черной не очень новой
«ауди» с тонированными стеклами и при этом снова как-то воровато оглядываясь по
сторонам.
Надо сказать, что эта машина тоже плохо подходила для
скромного сотрудника милиции. И внешний вид, и цена, и тонированные стекла
больше соответствовали представлениям о машине бойца невидимого фронта, проще
говоря – бандюгана.
