Если швейцар был похож на адмирала, то этот тип тянул никак
не меньше, чем на английского лорда или на худой конец на премьер-министра
Голландии.
– Да, меня пригласила Нора… то есть Элеонора Васильевна
Сухарева…
– Благодарю вас. – Премьер-министр расцвел, как
будто я подарила ему старинный персидский ковер или подлинник Рембрандта для
его новой резиденции. – Элеонора Васильевна уже прибыла! Она находится в
Красной гостиной. Позвольте проводить вас к ней…
Я позволила.
Мы прошли несколько комнат, или залов, или гостиных – не
знаю, как назывались все эти помещения, могу только сказать, что они подавляли
меня своей роскошью. Одна комната была отделана в мавританском стиле – ажурная
резьба стен, многочисленные низенькие диванчики, инкрустированные столики и
зеркала, зеркала… Другая, напротив, напоминала о строгом изяществе готики,
третья казалась будуаром французской графини…
Людей здесь было немного – за одним или двумя столами играли
в карты да несколько наблюдателей следили за игрой, потягивая разноцветные
коктейли.
Наконец мой провожатый распахнул передо мной высокие двери,
отделанные бронзой, и мы оказались в комнате, которая, несомненно, и была той
самой Красной гостиной. В этом можно было нисколько не сомневаться, поскольку
ее стены от пола до потолка были затянуты темно-красным муаровым шелком.
Таким же шелком были обиты несколько диванчиков, стоявших
возле стен, и дюжина стульев.
За круглым белым столом шла игра.
Игроки были удивительно серьезны, и я даже не сразу узнала
их, хотя трое из них были мне знакомы.
Это были Нора, очень элегантная и моложавая, в длинном
открытом платье из переливчатого бледно-зеленого шелка, ее муж Вячеслав и Сурен
Степанович.
Мужчин тоже трудно было узнать.
Во время отпуска я видела их в основном в черных изопреновых
гидрокостюмах, согнувшимися под тяжестью кислородных баллонов, а сейчас они
выглядели, как персонажи светской хроники. Впрочем, Вячеслав был просто в
темном, хорошо сшитом костюме, но вот на Сурене Степановиче был самый настоящий
смокинг, облегавший его, как вторая кожа.
Однако еще больший интерес вызывала девушка, по-видимому,
игравшая с ним в паре.
Она была удивительно красива – роскошные каштановые волосы,
поднятые и уложенные в сложную прическу, отчего очень выигрывала длинная,
изящная, буквально лебединая шея, темно-синие глаза, чудесный цвет лица.
Несмотря на то что она сидела за столом, было видно, что партнерша Сурена
Степановича очень высока и стройна. Бежевое платье, расшитое едва заметным золотым
узором, казалось удивительно изысканным.
У меня еще больше испортилось настроение: на фоне этой
красотки я почувствовала себя дворовой кошкой.
Служитель оставил меня в покое и исчез.
Нора подняла глаза, увидела меня и чуть заметно улыбнулась,
показав, что игра заканчивается и мне придется немного обождать.
Вячеслав положил на стол последнюю карту и громко произнес:
– Роббер!
– Извини, дорогой, – подал голос Сурен, – во
втором гейме у меня была реконтра!
– Ах да… – Норин муж помрачнел.
– Ты меня чуть не разорил! – Сурен улыбнулся
одними губами.
Внезапно его партнерша расхохоталась.
Ее смех контрастировал с тонкой, изящной внешностью: он был
резким, неприятным, похожим на воронье карканье.
– Вероника, – Сурен поднял на свою спутницу глаза, –
наверное, нам пора…
Вероника!
Я вспомнила слова бывшей свекрови.
Это имя и неприятный смех… Как сказала Сандра? «Смеется, как
будто ворона каркает!»
Никаких сомнений! Это была именно она, новая пассия моего
бывшего мужа…
Моего покойного бывшего мужа.
Вероника поднялась из-за стола, потянулась, как сытая кошка,
и промурлыкала, глядя на Сурена:
– Суслик, подожди меня несколько минут, мне нужно
проветриться и попудрить носик!
– Сколько раз я просил не называть меня так… –
проворчал Сурен Степанович.
– Суслик, не будь букой! – И Вероника выскользнула
в соседнюю комнату.
Собственно, я пришла сюда, чтобы приглядеться к Сурену
Степановичу, возможно, даже познакомиться с ним. Но теперь, когда я увидела эту
Веронику, я, с одной стороны, поняла, что шансы мои у Сурена невелики – мне
далеко до этой холеной красотки, а с другой стороны, сама она заинтересовала
меня больше, чем ее спутник.
Поэтому я вслед за ней выскользнула из Красной гостиной и
двинулась по анфиладе комнат, прячась за портьерами и издалека поглядывая на
стройную фигуру в бежевом шелке.
Миновав несколько комнат, Вероника остановилась в пустом
полутемном зале, достала из сумочки маленький изящный мобильник и поднесла его
к уху.
Говорила она так тихо, что мне не удалось расслышать ни
слова, но при этом лицо Вероники было раздраженным и озабоченным. Ближе к концу
разговора она достала из сумочки клочок бумаги и что-то на нем поспешно
записала.
Закончив разговор, она не вернулась к своим друзьям, а вышла
в коридор и скрылась за дверью с женским силуэтом.
Я выждала несколько секунд и вошла следом за ней.
Дамская комната поражала своей роскошью – чудесные зеркала в
венецианских рамах, раковины из натурального черного мрамора, позолоченные
краны в стиле ретро.
Вероники видно не было, но по звукам в одной из кабинок я
вычислила ее местонахождение.
Однако самым интересным было то, что ее бисерная сумочка,
украшенная кристаллами «Сваровски», лежала на мраморной столешнице возле
раковины.
Соблазн был слишком велик: мне захотелось ознакомиться с
содержимым этого ридикюля, ведь ничто так много не говорит о женщине, как ее
сумочка.
Покосившись на дверцу кабинки, я крадучись подобралась к
столешнице и протянула руку к бисерному изделию.
Гром не грянул, земля не разверзлась у меня под ногами.
Я тихонько щелкнула позолоченной застежкой и заглянула
внутрь ридикюля.
Кроме обычных, невинных и обязательных предметов, без
которых не может обойтись ни одна женщина, – таких, как патрончик губной
помады и пудреница от «Шанель», там лежали флакончик духов от «Исси Мияки»,
расческа, изящная серебряная зажигалка, шариковая ручка с логотипом крупного
банка и какой-то клочок бумаги.
Мобильника в сумочке не было, должно быть, Вероника взяла
его с собой.
Из кабинки донесся звук льющейся воды.
Нужно было торопиться.
Мне неоднократно приходилось читать, что в критических
обстоятельствах время как будто растягивается и человек успевает сделать
гораздо больше, чем в обычное время.
