— Это изображение, — объяснил Ганс, — представляет собой… Как вы называете то, что начинается и возвращается в свое начальное положение?
— Кругообращение, подобное тому, как Эверард совершает опись владений герра.
— Большое спасибо. Эта опись помогает вести наш корабль по закручивающейся внутрь спирали в иные миры. Или наподобие того, как говорит «слуга эссенции». — С этими словами Ганс указал на третьего крэнка, который носил имя Готфрид. — Его наиболее хитроумные приспособления разбились при кораблекрушении и не могут быть починены, но вот это примитивное устройство может послужить заменой. Эссенция бежит из этой точки, движителя, и возвращается назад по обмотке медной проволоки, оживляя тем самым наши машины.
Эссенция содержится в… «емкостях для хранения», но способность этих емкостей удерживать эссенцию все более снижается из-за отсутствия генерирующей силы. Это приспособление может помочь сохранить необходимый уровень.
Дитрих воззрился на рисунок:
— Это устройство ускорит ваше отбытие? Ганс не повернул головы.
— Оно может и не сработать, — признался он. — Однако попытаться необходимо, или же мы все будем «спасены на манер алхимика».
При сем сказанном Скребун резко щелкнул своими челюстями, а слуга эссенции онемел. Ганс склонился над «описью». Дитрих уже заметил, какое сильное воздействие на его странных гостей произвело самоубийство алхимика. Они стали более подавленными и чаще огрызались друг на друга.
— Эта эссенция, что проходит по меди, — вслух вопросил Дитрих, — земля ли она, вода, огонь или воздух?
Ганс промолчал, поэтому ответил Скребун:
— Мы называем это… «четырьмя подобиями материи». Огонь, я полагаю. Она может гореть.
— Это потому, что атомы огня по форме четырехгранники, со множеством острых концов. Она должна двигаться очень быстро, эта сущность, имеющая свойства огня.
Ганс, до сих пор внимательно изучавший испещренный рисунками манускрипт, при этих словах поднял голову и изогнул мягкие губы в крэнковской улыбке:
— Да, в самом деле очень быстро.
— Огонь всегда стремится к своему естественному состоянию, двигаясь вверх к четвертой подлунной сфере.
— Ну, этот вид огня стремится вниз, — сказал Ганс, — или к своей «потенциальной возможности», как я думаю, сказали бы вы.
— Тогда в нем должно быть также что-то от воды, которая стремится к нижней сфере, — хотя огонь и воду, являющиеся полными противоположностями, нелегко смешать. Итак, ваша огонь-вода должна, следовательно, течь по каналам меди, как вода течет по мельничным лоткам и приводит в движение колесо мельницы Клауса от реализующейся потенциальной возможности. Эти плоды на стеблях обозначают машины? Jа? Но для того, чтобы привести машину в действие, необходим сильный поток. Огромное значение имеет высота запруды, поскольку, чем с большей силой падает вода, тем большая совершается работа.
— Потенциальная «сила воды» в этом контуре очень велика, — сказал Готфрид, слуга эссенции, — равно как и ее ток. Мы достали остаток слитка, оставленный кузнецу во Фрайбурге. Он не восполнит все потери, но его будет достаточно, чтобы создать это устройство.
— Как? — вскричал Дитрих. — Это же было платой меднику за работу!
Ганс махнул рукой:
— Нам она нужней. «Жучок», который путешествовал с тобой, сообщил, где располагается его мастерская. Мы слетали туда ночью и забрали слиток назад.
— Но это кража!
— Это вопрос выживания. Разве блага не распределяются по потребностям, как ты читал из своей книги?
— Распределяются, но не отбираются силой. Ганс, присущая вашему народу гордыня сбивает тебя с пути истинного. Ты видишь какую-то вещь, и, если ты желаешь ее и имеешь достаточно силы взять, ты берешь.
— Если мы останемся здесь, то умрем. Поскольку жизнь есть высшая ценность, она требует величайших усилий; а потому все во благо нашего спасения не может быть названо излишним.
Дитрих вздрогнул:
— Но жизнь — это только величайшее из тленных благ; а потому она не является самым большим благом из всех, которое мы называем Богом. Желать того, что имеет другой, — это значит любить себя больше, чем ты любишь другого, а это противно Charitas.
Но Ганс отмахнулся:
— Иоахим верно обрисовал тебя. — Затем он повернулся к кузнецу. — Лоренц, можешь ли ты вытянуть проволоку достаточного диаметра?
— Медь требует более слабого огня, чем железо, — ответил Лоренц, — и дальше нужный диаметр — это лишь вопрос величины пропускного отверстия. — Он ухмыльнулся ничего не выражающим лицам крэнков. — Не беспокойтесь. Я начну работу, как только мы вступим под влияние Венеры.
— Венеры… — Ганс вскинул руки в жесте, выдававшем неуверенность.
— Эта планета благоприятствует работе с медью, — ответил кузнец на очевидное замешательство крэнка. — Ведь медь сначала шла с Кипра, — словоохотливо добавил Лоренц.
Свое позволение начать предприятие Манфред даровал со зримой неохотой. Однако не потому, что сомневался в благоприятном исходе, а как раз наоборот.
— Если они починят этот свой корабль, — признался он потом Дитриху, — крэнки от нас попросту улизнут, поскольку я сомневаюсь в том, что Гроссвальд понял смысл присяги на верность. Когда ему это окажется угодно, он отбросит ее безо всяких сомнений в собственной правоте.
— И будет в этом очень сильно отличаться от остального человечества, — добавил с иронией Дитрих.
* * *
И затем Лоренц обратил слиток в проволоку, а Готфрид устроил ее на доске, повторяющей рисунок «описи» при помощи магического жезла. Когда крэнк дотрагивался этим жезлом до катушек металла темно-серого цвета, металл тек и капал на проволоку и штыри, моментально вновь затвердевая и намертво скрепляя одно с другим. Мастера по металлу применяли подобный «металл для паяния», но они использовали огонь, чтобы расплавить его, здесь же Дитрих не видел никаких признаков огня. Жезл, который Готфрид позволил ему потрогать, не был даже теплым.
Работа требовала ювелирной точности, и, если она где-нибудь не соблюдалась, Готфрид колотил своих подмастерьев или сцеплялся с Гансом. Даже среди крэнков Готфрид выделялся буйным нравом.
Крэнки беспокоились по поводу «неизолированной» природы проволоки, но значение этого осталось таинственным, ибо в немецком языке не было соответствующего слова.
Когда «контур» наконец был готов, Готфрид испытал его при помощи устройства, которое носил на своем поясе, и — после долгой дискуссии с Гансом, Скребуном и бароном Гроссвальдом — объявил о том, что он удовлетворен.
* * *
На следующий день в неподвижном воздухе закружился снег. Вся компания собралась во внутреннем дворе замка. Закутанный в меха Готфрид затянул на себе ремни упряжи для полетов, к которой в специальном мешке было прикреплено созданное им устройство. Его подмастерье Виттих, вдоволь настрадавшись во время ремонта, теперь должен был доставить к кораблю Лоренца. Кузнец испросил милости взглянуть на корабль своими глазами; и барон Гроссвальд, по настоянию герра Манфреда, дал свое согласие.
